Лао-Цзы — Китайский философ, основатель даосизма. Лао Цзы. Цитаты Мудрец лао цзы

Имя Лао-цзы 老子можно перевести как «Старый мудрец» или «Старый младенец». Вместе с «Желтым императором» Хуан-ди 黄帝 он считается легендарным основоположником даосизма. Сведения о нем крайне скудны и недостоверны. Как писал синолог Д.Нидэм, Лао-цзы – «одна из самых темных фигур в китайской истории».

Наиболее ранние сведения о Лао-цзы содержатся в главе «Тянься» («Поднебесная») трактата «Чжуан-цзы» и главе «Жизнеописание Лао-цзы» в «Исторических записках» Сыма Цяня (II в. до н.э.). Согласно им, настоящее имя Лао-цзы было Ли Эр, Лао Дань или Ли Бо-ян.

Он родился в самом конце VII века или VI веке до н.э. в деревне Цюйжэнь уезда Ку волости Ли царства Чу. Одно время занимал должность хранителя библиотеки в царстве Чжоу. Там состоялась его легендарная встреча с , который был младше его. Молодой Конфуций почтительно беседовал с ним и был восхищен его мудростью и знаниями.

Затем Лао-цзы ушел со службы и поселился в уединении. В конце жизни, разочаровавшись в возможности реализации своего учения в , на буйволе белой масти он отправился на Запад. На пограничной заставе его задержал начальник по имени Инь Си (Гуань Инь-цзы). По его просьбе Лао-цзы написал трактат из двух частей «Дао-дэ-цзин» 道德经 («Канон о Пути и его благой силе»), где в сжатом виде изложил своё учение.

Однако современные исследователи, основываясь на текстологическом анализе, полагают, что автор «Дао-дэ-цзина» не мог жить ранее IV-III вв. до н.э.

Лао-цзы едет на буйволе. Картина Чжан Лу (ок. 1490-ок.1563)

О трактате «Дао-дэ-цзин»

Трактат «Дао-дэ-цзин», который приписывается Лао-цзы, состоит из 81 параграфа (чжан 章) и насчитывает около 5 тыс. иероглифов. Традиционно он делится на две части – «Дао-цзин» 道经 (Канон о Дао) и «Дэ-цзин» 德经 (Канон о дэ), однако существенных различий они не имеют. Нынешний канонический вариант текста относится ко II-I вв. до н.э.

В 70-х годах XX века в Мавандуе (Чанша, КНР), в могиле ханьского времени (206 до н.э. — 220 н.э.) была найдена наиболее древняя рукопись трактата, которую отличает иное членение на главы, небольшое расхождение в тексте и другое название – «Дэ-дао-цзин» 德道经.

Текст «Дэ-дао-цзин» из Мавандуя

«Дао-дэ-цзин» написан ритмизованной, рифмованной прозой. Его смысл довольно темен и непонятен, и потому уже во II веке до н.э. началось комментирование этого текста. Наиболее известные комментарии были написаны Хэшан-гуном («Старец с речного берега», II в. до н.э.), Третьим патриархом Школы небесных наставников Чжан Лу (II-III вв.) и одним из основателей неодаосизма Ван Би (III в.).

Культ Лао-цзы и развитие даосизма

В эпоху правления династии Хань (206 до н.э. – 220 н.э.) личность Лао-цзы была мифологизирована. Он был объявлен воплощением Дао, существовавшим прежде Неба и Земли. С этого времени берет традиция его почитания под именем Лао-цзюнь 老君 («Престарелый государь»). Согласно ей, Лао-цзы неоднократно воплощался на Земле в качестве мудрого наставника государей, в том числе и «Желтого императора» Хуан-ди 黄帝. В 165 году император Хуань-ди (132-168) приказал совершить жертвоприношение на родине Лао-цзы в уезде Ку, а год спустя – во дворце.

Во II в. н.э. возникло учение Чжэнъи [дао] 正一道 ([Путь] Истинного Единства), основанное святым Чжан Даолином 张道陵 (Чжан Лин, между 34-156). Согласно ему, Лао-цзы (Лао-цзюнь) явил ему своё откровение и назначил его своим наместником на Земле с титулом «Небесного наставника» тяньши 天师. До настоящего времени этот титул передается по наследству в роде Чжан. Школа существует до сих пор.

Двор даосского монастыря Дунъюэ (храм Восточного пика), принадлежащего к направлению «Путь Истинного Единства», Пекин

В эпоху проникновения буддизма в Китай (первые века нашей эры) широкое распространение получила доктрина «просвещения варваров (化胡 хуа ху ). Существует несколько её версий. Согласно одной из них, Лао-цзы проповедовал своё учение Будде, который видоизменил его. Согласно другой, Лао-цзы был отцом Будды. Считается, что доктрина хуа ху возникла в буддийской среде с целью придания буддизму китайского происхождения, а по мере распространения и развития буддизма в Китае была в значительной степени забыта. Одновременно начала складываться (三教 сань цзяо ), согласно которой конфуцианство, даосизм и буддизм имеют равную мировоззренческую ценность и дополняют друг друга.

В эпоху Шести династий (220-589) Лао-цзы наряду с Изначальным Небесным владыкой (元十天君 Юань-ши тянь-цзунь ) и Небесным владыкой чудесной драгоценности (灵宝天君 Лин-бао тянь-цзунь ) стал почитаться как третья ипостась Трех чистых (三清 сань цин ).

В средние века Лао-цзы приписывалось авторство значительного числа канонических текстов «Дао цзана» 道藏 (Даосского канона). В эпоху Тан (618-907) почитание Лао-цзы приобрело особый размах: он был объявлен предком императоров правящей династии по фамилии Ли. По всему Китаю началось возведение святилищ, где совершали жертвоприношения в его честь, он наделялся различными титулами и званиями.

Идеи Лао-цзы оказали огромное влияние не только на китайскую мысль, но и на всю мировую культуру. В России идеи Лао-цзы были восприняты и интерпретированы многими мыслителями, например, Львом Толстым.

Учение «Дао-дэ-цзин»

Дао

Центральной категорией даосизма является Дао. Иероглиф Дао 道 состоит из двух графем – голова шоу 首 и идти цзоу 走 (辶). Отсюда его основное значение – «дорога, по которой ходят люди». Его словарные значения чрезвычайно разнообразны: «путь», «дорога», «правда», «истина», «учение», «говорить», «выражать», «учить» и т.п.

В дао – это просто путь, которому должен следовать человек:

Учитель сказал:
– Человек может сделать великим путь, которым идет, но путь не может сделать человека великим.
(«Лунь юй», XV, 28)

В даосизме Дао (с большой буквы) – это родоначальник всего сущего, принцип, лежащий в основе мира. Дао безвкусно, пресно, проникает везде и повсюду. Оно подобно воде, которая внешне кажется мягкой, но обладает огромной разрушительной и созидающей силой.

Дао характеризуется качеством цзыжань 自然 («естественность», «самость», «таковость») – оно само по себе, действует спонтанно, в соответствии со своей природой. Поэтому люди должны следовать своей природе, отбросив навязанные извне социальные нормы и правила.

В первом чжане (параграфе) «Дао-дэ-цзина» определяется, что существует два Дао – безымянное (у-мин 无名) и обладающее именем (ю-мин 有名). Безымянное Дао – «отец Неба и Земли», постоянное, бездеятельное, которое пребывает в покое, недоступно восприятию и словесно-понятийному выражению, порождает мир в целом, но само относится к сфере отсутствия/небытия (у 无). Дао, обладающее именем – «мать всех вещей», оно всеохватывающее, подобно воде, всепроникающее, изменяющееся вместе с миром, деятельное, доступное восприятию и познанию, выразимое в словах и знаках. Оно создает конкретные вещи, является «матерью всех вещей», порождая наличие/бытие (ю 有).

Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем — мать всех вещей. Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну [дао], а кто имеет страсти, видит только его в конечной форме.

Безымянное и обладающее именем одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому — дверь ко всему чудесному. («Дао-дэ-цзин», §1)

Дао – произвольное имя, за которым не стоят какие-то определенные атрибуты, как, например, когда мы стол называем столом, то этой вещи приписываем определенные атрибуты. Само Дао никем не создано. Название «Дао» — лишь произвольный иероглиф. Дао является основой основ всего мира, его всеобщим законом. Оно бесформенно, беззвучно:

Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. Не надо стремиться узнать об источнике этого, потому что это едино. Его верх не освещен, его низ не затемнен. Оно бесконечно и не может быть названо. Оно снова возвращается к небытию. И вот называют его формой без форм, образом без существа. Поэтому называют его неясным и туманным. Встречаюсь с ним и не вижу лица его, следую за ним и не вижу спины его.

Придерживаясь древнего дао, чтобы овладеть существующими вещами, можно познать древнее начало. Это называется принципом дао. («Дао-дэ-цзин», §14)

Дао порождает все вещи (тьму вещей), но само вещью не является. Дао – это то, через что вещи получили свое существование, стали теми, чем они являются. Лао-цзы уподобляет Дао необработанной глыбе. Дао – начало и конец вещей, все вещи начинаются с него и возвращаются к нему; «мать», «корень», «предок», генетически предшествующее всему сущему. Дао уподобляется женскому началу и называется «сокровенной самкой», «матерью Поднебесной» и др. Дао – недифференцированное единство, «таинственное тождество», оно в потенции содержит себе все вещи, которые пребывают в нем в качестве «пневмы» (气 ци ) и семени (精 цзин ).

Дао сравнивается с водой, которая текучая, слабая, повсюду проникает:

Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и не борется с ними. Она находится там, где люди не желали бы быть. Поэтому она похожа на Дао («Дао-дэ-цзин», §8).

Дао является пустотой, отсутствием, но при этом порождает всё сущее. В качестве отсутствия оно предшествует всем вещам (наличию), однако это не временное, космологическое предшествование, а онтологическое. Поэтому Дао как отсутствие/небытие может проявляться как наличие/бытие и наоборот. Оно непрерывно превращается в свою противоположность, движется по кругу. Наличие и отсутствие находятся в процессе постоянного взаимодействия и взаимопревращения. Превращение в противоположное есть действие Дао, слабость есть свойство Дао. В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии. Дао, поэтому порождает Одно – наличие/бытие, а оно уже, в свою очередь – все сущее.

Дао порождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию («Дао-дэ-цзин», §42).

Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной! Я не знаю ее имени. Обозначая иероглифом, назову ее дао. Произвольно давая ей имя, назову ее великое. Великое — оно в бесконечном движении. Находящееся в бесконечном движении не достигает предела. Не достигая предела, оно возвращается [к своему истоку].

Вот почему велико дао, велико небо, велика земля, велик также и Государь! Во вселенной имеются четыре великих, и среди них — Государь.

Человек следует [законам] земли. Земля следует [законам] неба. Небо следует [законам] дао, а дао следует самому себе. («Дао-дэ-цзин», §25)

Нет ни одного предмета или явления, которое возникло бы без участия Дао. Однако Дао не воздействует намеренно на предметы, не имеет целеполагания. Дао позволяет каждому естественно развиваться, выражая полноту своей сущности. Дао находится в процессе постоянного движения, превращаясь в свои противоположности. Оно не навязывает никому свою волю, не господствует. Лао-цзы называет это «таинственной добродетелью» Дао:

Великое Дао растекается повсюду. Оно может находиться и вправо, и влево. Благодаря ему все сущее рождается и не прекращает своего роста. Оно совершает подвиги, но славы себе не желает. С любовью воспитывая все существа, оно не считает себя их властелином. Оно никогда не имеет собственных желаний, поэтому его можно назвать ничтожным. Все сущее возвращается к нему, но оно не рассматривает себя их властелином. Его можно назвать великим. Оно становится великим, потому что никогда не считает себя таковым («Дао-дэ-цзин», §34).

Пустота

Одно из свойств Дао – пустота.

Дао пусто, но в применении неисчерпаемо. О глубочайшее! Оно кажется праотцем всех вещей. Если притупить его проницательность, освободить его от хаотичности, умерить его блеск, уподобить его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чьё оно порождение, [я лишь знаю, что] оно предшествует небесному владыке. («Дао-дэ-цзин», §4)

В данном отрывке слово «пустота» обозначается иероглифом чун , который словарь «Шовэнь» объясняет через иероглиф чжун («пустота в сосуде»). То есть Дао является функциональной пустотой, определяющей качество наличия/бытия.

Пустота определяет возможность использования вещи:

Тридцать спиц соединяются в одной ступице, образуя колесо, но употребление колеса зависит от пустоты между спицами. Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нём. Вот почему полезность чего-либо имеющегося зависит от пустоты («Дао-дэ-цзин», §11).

Более того, сам мир является пустым:

…Разве пространство между небом и землёй не похоже на кузнечный мех? Чем больше [в нём] пустоты, тем дольше [он] действует, чем сильнее [в нём] движение, тем больше [из него] выходит [ветер]… (Дао-дэ-цзин», §5).

Относительность слов и понятий

Дао невозможно определить, о нем ничего нельзя сказать определенного. Мы можем только прочувствовать Дао, слиться с ним. Тому, кто смог совершить это, нельзя причинить вред, ему не страшны хищники и земные стихии. Лао-цзы, говоря о «безымянном дао», называет его «началом Неба и Земли», а «обладающее именем» – это «Мать всех вещей».

Все в мире находится в единстве, перетекает из одного состояния в другое. То, что человек воспринимает как отдельную форму — не более чем его иллюзия, заблуждение. Но это опасная иллюзия: из-за этого возникают различные учения, появляются распри и войны.

Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются, звуки, сливаясь, приходят в гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом. («Дао-дэ-цзин», §2)

Совершенномудрый

Совершенномудрый человек уподобляется Дао. Он также как и Дао, предоставляет возможность всем существам жить своей жизнью, реализуя свою природу. Как и Дао, он хаотичен, непонятен, действует спонтанно, подчиняясь собственной естественной природе. Со стороны он выглядит чудаком или сумасшедшим, однако именно в этом состоянии он способен охватить всю полноту бытия и уподобиться Дао.

Слиться с Дао – это значит вернуться в детское состояние, когда мир еще казался недифференцированным и единым. Поэтому второй иероглиф в имени – цзы, означает не только «мудрец», но и «младенец».

О! Как хаотичен мир, где еще не установлен порядок. Все люди радостны, как будто присутствуют на торжественном угощении или празднуют наступление весны. Только я один спокоен и не выставляю себя на свет. Я подобен ребенку, который не явился в мир. О! Я несусь! Кажется, нет места, где мог бы остановиться. Все люди полны желаний, только я один подобен тому, кто отказался от всего. Я сердце глупого человека. О, как оно пусто! Все люди полны света. Только я один подобен тому, кто погружен во мрак. Все люди пытливы, только я один равнодушен. Я подобен тому, кто несется в мирском просторе и не знает, где ему остановиться. Все люди проявляют свою способность, и только я один похож на глупого и низкого. Только я один отличаюсь от других тем, что вижу основу в еде. («Дао-дэ-цзин, §20)

Совершенномудрый не стремится управлять другими, но поскольку он познал Дао, люди сами непременно будут следовать за ним. Он не выпячивает себя, не стремится быть первым. Но именно поэтому он впереди и остальные признают его власть.

Небо и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам возможность жить собственной жизнью. Совершенномудрый не обладает человеколюбием и предоставляет народу возможность жить собственной жизнью. Разве пространство между Небом и Землей не похоже на кузнечный мех? Чем больше [в нем] пустоты, тем дольше [он] действует, чем сильнее [в нем] движение, тем больше [из него] выходит [ветер]. Тот, кто много говорит, часто терпит неудачу, поэтому лучше соблюдать меру. («Дао-дэ-цзин», §5)

Прим. переводчика: Согласно Лао-цзы, все социальные явления, поступки людей должны быть подчинены естественной необходимости. Поэтому он отвергал конфуцианское понятие жэнь — «человеколюбие», считая его чуждым сущностной природе человека, а требование его соблюдения неоправданным вмешательством в жизнь общества. Прим. переводчика: В оригинале содержатся два иероглифа чу гоу , которые в одних комментариях трактуются как «трава» и «собака», а в других — «соломенная собака», которая по древнекитайскому обычаю используется при похоронах, после чего выбрасывается. В том и в другом случае чу гоу в данном контексте означает существа, в жизнь которых не вмешиваются ни небо, ни земля, ни совершенномудрый.

Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает.

Совершенномудрый ничего не накапливает. Он все делает для людей и все отдает другим. Небесное дао приносит всем существам пользу и им не вредит. Дао совершенномудрого – это деяние без борьбы. («Дао-дэ-цзин», §81)

Недеяние

Другая важнейшая даосская категория – у-вэй 无为 («недеяние»). Это понятие вовсе не означает «ничегонеделанье». «Недеяние» подразумевает не делать ничего лишнего, а только то, что необходимо в данный момент. Дао можно сравнить с рекой. Против течения плыть невозможно, можно лишь спускаться вниз по течению. Но если ничего не делать при этом, то может выбросить на опасные скалы. Поэтому нужно слегка корректировать свой путь, делать то, что необходимо в данный момент.

Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, [он] не осуществляет их сам; создавая, не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая [что-либо], не гордится. Поскольку он не гордится, его заслуги не могут быть отброшены. («Дао-дэ-цзин», §2)

Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает [все]. Не видя [вещей], он проникает в их [сущность]. Не действуя, он добивается успеха. («Дао-дэ-цзин», §47)

Нужно осуществлять недеяние, соблюдать спокойствие и вкушать безвкусное. Великое состоит из малого, а многое — из немногого. На ненависть нужно отвечать добром.

Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое — из малого. Поэтому совершенномудрый начинает не с великого, тем самым он совершает великое. Кто много обещает, тот не заслуживает доверия. Где много легких дел, там много и трудных. Поэтому совершенномудрый относится к делу, как к трудному, поэтому он не испытывает трудности. («Дао-дэ-цзин», §63)

Дэ

Если Дао порождает вещи, то дэ 德 – пестует, взращивает их. Дэ переводится как «благодать», «добродетель», «благая сила» и др.

Дао рождает вещи, дэ вскармливает их. Вещи оформляются, формы завершаются. Поэтому нет вещи, которая не почитала бы Дао и не ценила бы дэ. Дао почитаемо, дэ ценимо, потому что они не отдают приказаний, а следуют естественности. Дао рождает вещи, дэ вскармливает их, взращивает их, воспитывает их, совершенствует их, делает их зрелыми, поддерживает их. Создавать и не присваивать, творить и не хвалиться, являясь старшим, не повелевать – вот что называется глубочайшим дэ. («Дао-дэ-цзин», §51)

Критика учености и конфуцианства

Даосские мыслители выступали с критикой конфуцианства. Они полагали, что следование конфуцианским нормам возможно лишь в тот момент, когда Поднебесная находится в состоянии хаоса, утраты Дао. Кроме того, различные мудрецы, придерживаясь разных точек зрения, способствуют столкновению взглядов и, как следствие, войнам.

Конфуцианские добродетели – человеколюбие, справедливость, мудрость, ритуал и др. возникают только после утраты человеком Дао и являются своеобразными «костылями»:

… дэ появляется только после утраты дао; человеколюбие – после утраты дэ; справедливость – после утраты человеколюбия; ритуал – после утраты справедливости. Ритуал – это признак отсутствия доверия и преданности. В ритуале – начало смуты («Дао-дэ-цзин», §38)

Лао-цзы проводит идею отказа от мудрости. Различные учения, споры мудрецов привносят лишь смуту. Поэтому задача правителя заключается в том, чтобы мудрецы не смели говорить и действовать. Аналогично не должно быть у людей ничего того, что их разъединяет – богатств, редких вещей и др. Задача совершенномудрого – ослабить волю народа, чтобы он довольствовался малым.

Поэтому, управляя [страной], совершенномудрый делает сердца [подданных] пустыми, а желудки — полными. [Его управление] ослабляет их волю и укрепляет кости.

Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать. Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие. («Дао-дэ-цзин», §3)

По-китайски «сердце» (синь 心) также означает «сознание».

Когда устранили великое дао, появились «человеколюбие» и «справедливость». Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, тогда появляются «сыновняя почтительность» и «отцовская любовь». Когда в государстве царит беспорядок, тогда появляются и «верные слуги» . («Дао-дэ-цзин», §18)

Прим. переводчика: Шесть родственников — отец, мать, старший и младший братья, муж, жена. Прим. переводчика: Честные и преданные государственные деятели.

Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены человеколюбие и «справедливость», народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, исчезнут воры и разбойники. Все эти три вещи [происходят] от недостатка знаний. Просто нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные [желания] и освобождаться от страстей. («Дао-дэ-цзин», §19)

Идеал правителя и вопросы управление

По мнению ряда исследователей, первоначально Дао-дэ-цзин представлял собой руководство правителю по управлению государством на основе учения о Дао и дэ. Во главе общества стоит совершенномудрый монарх, основная задача которого заключается в осуществлении недеяния в «упорядочении Поднебесной». Он правит на основе недеяния, неподвижно сидя лицом к югу, а вся Поднебесная вращается вокруг него. Поэтому правителю необязательно выходить из дома, путешествовать, чтобы руководить страной. Если правитель познал Дао, то вся Поднебесная естественным образом со-настроится ему и подчинится. Если правитель не имеет желаний, то народ станет простодушным и будет послушно подчиняться ему.

Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. Поэтому, кто не заслуживает доверия, не пользуется доверием у людей. Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естественности («Дао-дэ-цзин», §17)

Социальный идеал – маленькая патриархальная деревня-страна с редким населением, максимально обособленная от соседей. Её жители ведут простую, безыскусную жизнь. Фактически, это идеализированное родовое общество, где люди занимаются натуральным хозяйством. Хорошей иллюстрацией является фильм «Деревня водяных мельниц» из цикла «Сны Акиры Куросавы» (реж. Акира Куросава).

Когда в стране существует дао, лошади унавоживают землю; когда в стране отсутствует дао, боевые кони пасутся в окрестностях. Нет больше несчастья, чем незнание границы своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению [богатств]. Поэтому, кто умеет удовлетворяться, всегда доволен [своей жизнью]. («Дао-дэ-цзин», 46)

Пусть государство будет маленьким, а население — редким. Если [в государстве] имеются различные орудия, не надо их использовать. Пусть людям до конца своей жизни не уходят далеко [от своих мест]. Если [в государстве] имеются лодки и колесницы, не надо их употреблять. Даже если имеются воины, не надо их выставлять. Пусть народ снова начинает плести узелки и употреблять их вместо письма. Пусть его пища будет вкусной, одеяние красивым, жилище удобным, а жизнь радостной. Пусть соседние государства смотрят друг на друга, слушают друг у друга пение петухов и лай собак, а люди до самой старости и смерти не посещают друг друга. («Дао-дэ-цзин», 80)

Согласно китайской традиции, первым типом письменности было узелковое письмо.

В своей естественности, спонтанности, хаотичности Дао противостоит всему искусственному, нарочитому – мудрости, орудиям, социальным нормам и т.п. Сытая жизнь без лишних потрясений может позволить человеку дожить до глубокой старости и, тем самым, реализовать свою природу.

Пять цветов притупляют зрение. Пять звуков притупляют слух. Пять вкусовых ощущений притупляют вкус . Быстрая езда и охота волнуют сердце. Драгоценные вещи заставляют человека совершать преступления.

Поэтому совершенномудрый стремится к тому, чтобы сделать жизнь сытой, а не к тому, чтобы иметь красивые вещи. Он отказывается от последнего и ограничивается первым. («Дао-дэ-цзин», §12)

Прим. переводчика: Пять цветов — желтый, красный, синий, белый, черный; пять звуков — пять вариаций гаммы в китайской музыке; пять вкусовых ощущений — сладкий, кислый, горький, острый, соленый. Здесь Лао-цзы предостерегает от стремления к роскоши, призывает к умеренности и скромности.

Продление жизни и бессмертие

В тексте также содержатся намеки на идею продления жизни и обретения неуязвимости и бессмертия посредством сопричастности Дао:

Существа рождаются и умирают. Из десяти человек три идут к жизни, три – к смерти. Из каждых десяти еще имеются три человека, которые умирают от своих деяний. Почему это так? Это происходит оттого, что у них слишком сильно стремление к жизни. Я слышал, что, кто умеет овладевать жизнью, идя по земле, не боится носорога и тигра, вступая в битву, не боится вооруженных солдат. Носорогу некуда вонзить в него свой рог, тигру негде наложить на него свои когти, а солдатам некуда поразить его мечом. В чем причина? Это происходит оттого, что для него не существует смерти. («Дао-дэ-цзин», §50)

Монах-даос в монастыре Байюнь (храм Белого облака), Пекин

* «Дао-дэ-цзин» дан в переводе Ян Хин-шуна.

Китайский философ Лао-Цзы жил в VI – V в. до нашей эры. О его жизни доподлинно ничего не известно, хотя китайский историк и философ Сыма Цянь в своем труде «Ши Цзи» («Исторические записки) поместил небольшую биографию Лао-Цзы. Он писал, что настоящее имя Лао-Цзы было Ли Эр («Лао-Цзы» - прозвище, оно означает «старый мудрец»), что он служил историком-хранителем государственных архивов царства Чжоу и именно там встретился с Конфуцием, уже к тому времени являвшимся известным философом. Однако вскоре Лао-Цзы ушел из Чжоу и отправился странствовать. Сыма Цянь упоминает очень интересную деталь: когда пограничник царства Чжоу увидел, как Лао-Цзы удаляется на своем черном быке, он остановил его и сказал, что не пропустит, пока Лао-Цзы не оставит письменного изложения своего учения. Лао-Цзы подчинился, оставив изложение в 5 тысяч иероглифов, и двинулся дальше. Куда пошел Старый Мудрец и какова была его дальнейшая судьба, никто не знает.

Лао Цзы записал суть своего учения, пытаясь объяснить его в доходчивой форме в книге «Дао дэ Цзин».

Основной принцип его учения – это следование Дао. Что же это такое? Если Дао не может быть названо, то как познать его? Инструмент познания Дао – самопознание, инструмент восприятия Дао – самопреобразование, а инструмент самопреобразования – Дэ, некая высшая энергия, наполняющая человека, служащая своего рода «проводником к Дао» А главный принцип даосизма – недеяние. Это «написано черным по белому» во многих главах: «Лучше ничего не делать, чем стремиться что-то наполнить...» (9), «Человек с высшим дэ не стремится делать добрые дела...» (38), «Не выходя со двора можно познать мир (...) Не действуя, он добивается успеха» (47) и т.д.

Дао дэ Цзин

(избранное)

ДАО, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем - мать всех вещей. Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну Дао, а кто имеет страсти, видит только его в конечной форме. Безымянное и обладающее именем одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому - дверь ко всему чудесному.

Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются, звуки, сливаясь, приходят в гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом. Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, он не осуществляет их сам; создавая, не обладает тем, что создано; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая что-либо, не гордится. Поскольку он не гордится, его заслуги не могут быть отброшены.

Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать того, что может вызвать зависть, то не будут волноваться сердца народа. Поэтому, управляя страной, совершенномудрый делает сердца подданных пустыми, а желудки - полными. Его управление ослабляет их волю и укрепляет кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать. Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие.

Дао пусто, но в применении неисчерпаемо. О, глубочайшее! Оно кажется праотцем всех вещей. Если притупить его проницательность, освободить его от беспорядка, умерить его блеск, уподобь его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чье оно порождение, [я лишь знаю, что] оно предшествует небесному владыке.

Превращения невидимого Дао бесконечны. Дао - глубочайшие врата рождения. Глубочайшие врата рождения - корень неба и земли. Оно существует вечно подобно нескончаемой нити, и его действие неисчерпаемо.

Небо и Земля - долговечны. Небо и Земля долговечны потому, что существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными. Поэтому совершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Не происходит ли это оттого, что он пренебрегает личными интересами? Напротив, он действует согласно своим личным интересам.

Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и не борется с ними. Она находится там, где люди не желали бы быть. Поэтому она похожа на Дао. Человек, обладающий высшей добродетелью, так же, как и вода, должен селиться ближе к земле; его сердце должно следовать внутренним побуждениям; в отношениях с людьми он должен быть дружелюбным; в словах должен быть искренним; в управлении страной должен быть последовательным; в делах должен исходить из возможностей; в действиях должен учитывать время. Поскольку он, так же как и вода, не борется с вещами, он не совершает ошибок.

Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить. Если чем-либо острым все время пользоваться, оно не сможет долго сохранить свою остроту. Если зал наполнен золотом и яшмой, то никто не в силах их уберечь. Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду. Когда дело завершено, человек должен устраниться. В этом закон небесного Дао.

Если душа и тело будут в единстве, можно ли сохранить его? Если сделать дух мягким, можно ли стать бесстрастным подобно новорожденному? Если созерцание станет чистым, возможны ли тогда заблуждения? Можно ли любить народ и управлять страной, не прибегая к мудрости? Возможны ли превращения в природе, если следовать мягкости? Возможно ли осуществление недеяния, если познать все взаимоотношения в природе? Создавать и воспитывать сущее; создавая, не обладать тем, что создано; приводя в движение, не прилагать к этому усилий; руководя, не считать себя властелином - вот что называется глубочайшим ДЭ.

Тридцать спиц соединяются в одной ступице, образуя колесо, но употребление колеса зависит от пустоты между спицами. Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем. Вот почему полезность чего-либо имеющегося зависит от пустоты.

Пять цветов притупляют зрение. Пять звуков притупляют слух. Пять вкусовых ощущений притупляют вкус. Быстрая езда и охота волнуют сердце. Драгоценные вещи заставляют человека совершать преступления. Поэтому совершенномудрый стремится к тому, чтобы сделать жизнь сытой, а не к тому, чтобы иметь красивые вещи. Он отказывается от последнего и ограничивается первым. Пять цветов - желтый, красный, синий, белый, черный; пять звуков - пять вариаций гаммы в китайской музыке; пять вкусовых ощущений - сладкий, кислый, горький, острый, соленый. (Здесь Лао Цзы предостерегает от стремления к роскоши, призывает к умеренности и скромности).

Слава и позор подобны страху. Знатность подобна великому несчастью в жизни. Что значит, слава и позор подобны страху? Это значит, что нижестоящие люди приобретают славу со страхом и теряют ее также со страхом. Что значит, знатность подобна великому несчастью в жизни? Это значит, что я имею великое несчастье, потому что я дорожу самим собой. Когда я не буду дорожить самим собою, тогда у меня не будет и несчастья. Поэтому знатный, самоотверженно служа людям, может жить среди них. Гуманный, самоотверженно служа людям, может находиться среди них.

Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. Не надо стремиться узнать об источнике этого, потому что это едино. Его верх не освещен, его низ не затемнен. Оно бесконечно и не может быть названо. Оно снова возвращается к небытию. И вот называют его формой без форм, образом без существа. Поэтому называют его неясным и туманным. Встречаюсь с ним и не вижу лица его, следую за ним и не вижу спины его. Придерживаясь древнего Дао, чтобы овладеть существующими вещами, можно познать древнее начало. Это называется принципом Дао.

Нужно сделать свое сердце предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение. В мире - большое разнообразие вещей, но все они возвращаются к своему началу. Возвращение к началу называется покоем, а покой называется возвращением к сущности. Возвращение к сущности называется постоянством. Знание постоянства называется [достижением] ясности, а незнание постоянства приводит к беспорядку и [в результате] к злу. Знающий постоянство становится совершенным; тот, кто достиг совершенства, становится справедливым; тот, кто обрел справедливость, становится государем. Тот, кто становится государем, следует небу. Тот, кто следует небу, следует Дао. Тот, кто следует Дао, вечен, и до конца жизни такой государь не будет подвергаться опасности.

Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа их любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те, которых народ презирает. Поэтому, кто не заслуживает доверия, не пользуется доверием у людей. Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естественности.

Когда устранили великое Дао, появились "человеколюбие" и "справедливость". Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, тогда появляются "сыновняя почтительность" и "отцовская любовь". Когда в государстве царит беспорядок, тогда появляются и "верные слуги". Шесть родственников - отец, мать, старший и младший братья, муж, жена. Честные и преданные государственные деятели.

Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены человеколюбие и "справедливость", народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, исчезнут воры и разбойники. Все эти три вещи происходят от недостатка знаний. Просто нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освобождаться от страстей.

Содержание великого Дэ подчиняется только Дао. Дао бестелесно. Дао туманно и неопределенно. Однако в его туманности и неопределенности содержатся образы. Оно туманно и неопределенно. Однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи. Оно глубоко и темно. Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы. Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью. С древних времен до наших дней его имя не исчезает. Только следуя ему, можно познать начало всех вещей. Каким образом мы познаем начало всех вещей? Только благодаря ему.

В древности говорили: "Ущербное становится совершенным, кривое - прямым, пустое - наполненным, ветхое сменяется новым. Стремясь к малому, достигаешь многого; стремление получить многое ведет к заблуждениям". Поэтому совершенномудрый внемлет этому поучению, коему необходимо следовать в Поднебесной! Совершенномудрый исходит не только из того, что сам видит, поэтому может видеть ясно; он не считает правым только себя, поэтому может обладать истинной; он не прославляет себя, поэтому имеет заслуженную славу; он не возвышает себя, поэтому он старший среди других. Он ничему не противоборствует, поэтому он непобедим в Поднебесной. Слова древних: "Ущербное становится совершенным..." - разве это пустые слова? Они действительно указывают человеку путь к истинному совершенству.

Нужно меньше говорить, следовать естественности. Быстрый ветер не продолжается все утро, сильный дождь не продержится весь день. Кто делает все это? Небо и Земля. Даже Небо и Земля не могут сделать что-нибудь долговечным, тем более человек. Поэтому он служит Дао. Тот, кто служит Дао, тот тождествен Дао. Тот, кто служит Дэ, тот тождественен Дэ. Тот, кто теряет, тождествен потере. Тот, кто теряет Дао, приобретает Дао. Тот, кто тождествен Дэ, приобретает Дэ. Тот, кто тождествен потере, приобретает потерянное. Только сомнения порождают неверие.

Кто поднялся на цыпочки, не может долго стоять. Кто делает большие шаги, не может долго идти. Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит. Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы. Кто нападает, тот не достигает успеха. Кто сам себя возвышает, не может стать старшим среди других. Если исходить из Дао, все это называется лишним желанием и бесполезным поведением. Таких ненавидят все существа. Поэтому человек, обладающий Дао, этого не делает.

Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной! Я не знаю ее имени. Обозначая иероглифом, назову ее Дао. Произвольно давая ей имя, назову ее великое. Великое - оно в бесконечном движении. Находящееся в бесконечном движении не достигает предела. Не достигая предела, оно возвращается к своему истоку. Вот почему велико Дао, велико небо, велика земля, велик также и Государь! Во вселенной имеются четыре великих, и среди них - Государь. Человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам Дао, а Дао следует самому себе.

Умеющий шагать не оставляет следов. Умеющий говорить не допускает ошибок. Кто умеет считать, не пользуется инструментом для счета. Кто умеет закрывать двери, не употребляет запор и закрывает их так крепко, что открыть их невозможно. Кто умеет завязывать узлы, не употребляет веревку, но завязывает так прочно, что развязать невозможно. Поэтому совершенномудрый постоянно умело спасает людей и не покидает их. Он всегда умеет спасать существа, поэтому он не покидает их. Это называется глубокой мудростью. Таким образом, добродетель является учителем недобрых, а недобрые - ее опорой. Если недобрые не ценят своего учителя и добродетель не любит свою опору, то они, хотя и считают себя разумными, погружены в слепоту. Вот что наиболее важно и глубоко.

Кто, зная свою храбрость, сохраняет скромность, тот, подобно горному ручью, становится главным в стране. Кто стал главным в стране, тот не покидает постоянное Дэ и возвращается к состоянию младенца. Кто, зная праздничное, сохраняет для себя будничное, тот становится примером для всех. Кто стал примером для всех, тот не отрывается от постоянного Дэ и возвращается к изначальному. Кто, зная свою славу, сохраняет для себя безвестность, тот становится главным в стране. Кто стал главным в стране, тот достигает совершенства постоянном Дэ и возвращается к естественности. Когда естественность распадается, она превращается в средство, при помощи которого совершенномудрый становится вождем, великий порядок не разрушается.

Кто служит главе народа посредством Дао, не покоряет другие страны при помощи войск, ибо это может обратиться против него. Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы. Искусный полководец побеждает и на этом останавливается, и он не осмеливается осуществлять насилие. Он побеждает и себя не прославляет. Он побеждает и не нападает. Он побеждает и не гордится. Он побеждает потому, что его к этому вынуждают. Он побеждает, но не воинственен. Когда существо, полное сил, становится старым, то это называется отсутствием Дао. Кто не соблюдает Дао, погибнет раньше времени.

Дао вечно и безымянно. Хотя оно ничтожно, но никто в мире не может его подчинить себе. Если знать и государи могут его соблюдать, то все существа сами становятся спокойными. Тогда небо и земля сольются в гармонии, наступят счастье и благополучие, а народ без приказания успокоится. При установлении порядка появились имена. Поскольку возникли имена, нужно знать предел их употребления. Знание предела позволяет избавиться от опасности. Когда Дао находится в мире, все сущее вливается в него, подобно тому, как горные ручьи текут к рекам и морям. Слишком много законов, с точки зрения Лао-Цзы, опасно для государства.

К тому, кто представляет собой великий образ Дао, приходит весь народ. Люди приходят, а он им не причиняет вреда. Он приносит им мир, спокойствие, музыку и пищу. Даже путешественник у него останавливается. Когда Дао выходит изо рта, оно пресное, безвкусное. Оно незримо, и его нельзя услышать. В действии оно неисчерпаемо.

Чтобы нечто сжать, необходимо прежде расширить его. Чтобы нечто ослабить, нужно прежде укрепить его. Чтобы нечто уничтожить, необходимо прежде дать ему расцвести. Чтобы нечто у кого-то отнять, нужно прежде дать ему. Это называется глубокой истиной. Мягкое и слабое побеждает твердое и сильное. Как рыба не может покинуть глубину, так и государству не должно выставлять напоказ людям свои совершенные методы управления.

Дао постоянно осуществляет недеяние, однако нет ничего такого, что бы оно не делало. Если знать и государи будут его соблюдать, то все существа будут изменяться сами собой. Если те, которые изменяются, захотят действовать, то я буду подавлять их при помощи простого бытия, не обладающего именем. Не обладающее именем - простое бытие - для себя ничего не желает. Отсутствие желания приносит покой, и тогда порядок в стране сам собой установится.

Превращение в противоположное есть действие Дао, слабость есть свойство Дао. В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии.

Человек высшей учености, узнав о Дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учености, узнав о Дао, то соблюдает его, то нарушает. Человек низшей учености, узнав о Дао, подвергает его насмешке. Если оно не подвергалось бы насмешке, не являлось бы Дао. Поэтому существует поговорка: Кто узнает Дао, похож на темного; кто проникнет в Дао, похож на отступающего; кто на высоте Дао, похож на заблуждающегося; человек высшей добродетели похож на простого; великий просвещенный похож на презираемого; безграничная добродетельность похожа на ее недостаток; распространение добродетельности похожа на ее расхищение; истинная правда похожа на ее отсутствие. Великий квадрат не имеет углов; большой сосуд долго изготовляется; сильный звук нельзя услышать; великий образ не имеет формы. Дао скрыто от нас и не имеет имени. Но только оно способно помочь всем существам и привести их к совершенству.

Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе Инь и Ян, наполнены Ци и образуют гармонию. Люди не любят имена "одинокий", "сирый", "несчастливый". Между тем гуны и ваны (цари и князья) этими именами называют себя. Поэтому вещи возвышаются, когда их принижают, и принижаются, когда их возвышают. Чему люди учат, тому обучаю и я: сильные и жестокие не умирают своей смертью. Этим я руководствуюсь в своем обучении. Одно, по нашему мнению, означает хаос, состоящий из мельчайших частиц Ци, как первоначальной формы существования Дао. Два - это легкие и тяжелые Ци, из которых возникли три - небо, земля, человек.

Когда в стране существует Дао, лошади унавоживают землю; когда в стране отсутствует Дао, боевые кони пасутся в окрестностях. Нет больше несчастья, чем незнание границы своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению богатств. Поэтому, кто умеет удовлетворяться, всегда доволен своей жизнью.

Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное Дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает все. Не видя вещей, он проникает в их сущность. Не действуя, он добивается успеха.

Кто учится, с каждым днем увеличивает свои знания. Кто служит Дао, изо дня в день уменьшает свои желания. В непрерывном уменьшении человек доходит до недеяния. Нет ничего такого, что не делало бы недеяние. Поэтому овладение Поднебесной всегда осуществляется посредством недеяния. Кто действует, не в состоянии овладеть Поднебесной.

Существа рождаются и умирают. Из десяти человек три идут к жизни, три - к смерти. Из каждых десяти еще имеются три человека, которые умирают от своих деяний. Почему это так? Это происходит оттого, что у них слишком сильно стремление к жизни. Я слышал, что, кто умеет овладевать жизнью, идя по земле, не боится носорога и тигра, вступая в битву, не боится вооруженных солдат. Носорогу некуда вонзить в него свой рог, тигру некуда наложить на него свои когти, а солдатам некуда поразить его мечом. В чем причина? Это происходит оттого, что для него не существует смерти.

Дао рождает вещи, Дэ вскармливает их. Вещи оформляются, формы завершаются. Поэтому нет вещи, которая не почитала бы Дао и не ценила бы Дэ. Дао почитаемо, Дэ ценимо, потому что они не отдают приказаний, а следуют естественности. Дао рождает вещи, Дэ вскармливает их, взращивает их, воспитывает их, совершенствует их, делает их зрелыми, ухаживает за ними, поддерживает их. Создавать и не присваивать, творить и не хвалиться, являясь старшим, не повелевать - вот что называется глубочайшим Дэ.

В Поднебесной имеется начало, и оно - мать Поднебесной. Когда будет постигнута мать, то можно узнать и ее детей. Когда уже известны ее дети, то снова нужно помнить об их матери. В таком случае до конца жизни у человека не будет опасности. Если человек оставляет свои желания и освобождается от страстей, то до конца жизни не будет у него усталости. Если же он распускает свои страсти и поглощен своими делами, то не будет спасения от бед. Видение мельчайшего называется зоркостью. Сохранение слабости называется могуществом. Следовать сиянию Дао, постигать его глубочайший смысл, не навлекать на людей несчастья - это и есть соблюдение постоянства.

Если бы я владел знанием, то шел бы по большой дороге. Единственная вещь, которой я боюсь, - это узкие тропинки. Большая дорога совершенно ровна, но народ любит тропинки. Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища совершенно пусты. Знать одевается в роскошные ткани, носит острые мечи, не удовлетворяется обычной пищей и накапливает излишние богатства. Все это называется разбоем и бахвальством. Оно является нарушением Дао.

Кто содержит в себе совершенное Дэ, тот похож на новорожденного. Ядовитые насекомые и змеи его не ужалят, свирепые звери его не схватят, хищные птицы его не заклюют. Кости у него мягкие, мышцы слабые, но он держит Дао крепко. Не зная союза двух полов, он обладает животворящей способностью. Он очень чуток. Он кричит весь день, и его голос не изменяется. Он совершенно гармоничен. Знание гармонии называется постоянством. Знание постоянства называется мудростью. Обогащение жизни называется счастьем. Стремление управлять чувствами называется упорством. Существо, полное сил, стареет - это называется нарушением Дао. Кто Дао не соблюдает, тот погибает раньше времени.

Страна управляется справедливостью, война ведется хитростью. Поднебесную получают во владение посредством недеяния. Откуда я знаю все это? Вот откуда: когда в стране много запретительных законов, народ становится бедным. Когда у народа много острого оружия, в стране увеличиваются смуты. Когда много искусных мастеров,умножаются редкие предметы. Когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников. Поэтому совершенномудрый говорит: "Если я не действую, народ будет находиться в самоизменении. Если я спокоен, народ сам будет исправляться. Если я пассивен, народ сам становится богатым; если я не имею страстей, народ становится простодушным".

Когда правительство спокойно, народ становится простодушным. Когда правительство деятельно, народ становится несчастным. О несчастье! Нон является опорой счастья. О счастье! В нем заключено несчастье. Кто знает их границы? Они не имеют постоянства. Справедливость снова превращается в хитрость, добро -- в зло. Человек уже давно находится в заблуждении. Поэтому совершенномудрый справедлив и не отнимает ничего у другого. Он бескорыстен и не вредит другим. Он правдив и не делает ничего плохого. Он светел, но не желает блестеть.

Управляя людьми и служа Небу, лучше всего соблюдать воздержание. Воздержание должно стать главной заботой. Оно называется совершенствованием Дэ. Совершенствование Дэ - всепобеждающе. Всепобеждающее обладает неисчерпаемой силой. Неисчерпаемая сила дает возможность овладеть страной. Начало, при помощи которого управляется страна, долговечно и называется глубоким и прочным, вечно существующим Дао. Небо у Лао-Цзы тождественно с Дао, означающим естественность вещей. Вообще понятие Дао имеет у Лао-Цзы ярко выраженное онтологическое содержание, это - вечное, неизменное, непознаваемое, бесформенное начало. Лао-Цзы рассматривает его как подлинную основу вещей и явлений.

Великое царство - это низовье реки, узел Поднебесной, самка Поднебесной. Самка всегда невозмутимостью одолевает самца, а по своей невозмутимости она стоит ниже самца. Поэтому великое царство располагает к себе маленькое тем, что ставит себя ниже последнего, а маленькое царство завоевывает симпатию великого царства тем, что стоит ниже последнего. Поэтому располагают к себе либо тем, что ставят себя ниже, либо тем, что сами по себе ниже. Пусть великое царство будет желать не больше того, чтобы все одинаково были накормлены, а малое царство пусть будет желать не больше того, чтобы служить людям. Тогда оба получат то, чего они желают. Великому полагается быть внизу.

Дао - глубокая основа всех вещей. Оно сокровище добрых и защита недобрых людей. Красивые слова можно произносить публично, доброе поведение можно распространять на людей. Но зачем же покидать недобрых людей? В таком случае, зачем же выдвигают государя и назначают ему трех советников? Государь и советники хотя и имеют драгоценные камни и могут ездить на колесницах, но лучше будет им спокойно следовать Дао. Почему в древности ценили Дао? В то время люди не стремились к приобретению богатств и преступления прощались. Поэтому Дао в Поднебесной ценилось дорого.

В древности те, кто следовал Дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний приносит стране несчастье, а без их помощи приводит страну к счастью. Кто знает эти две вещи, тот становится примером для других. Знание этого примера есть знание глубочайшего Дэ. Глубочайшее Дэ, оно и глубоко и далеко. Оно противоположно всем существам, но приводит их к полному соответствию с ним.

Реки и моря потому могут властвовать над равнинами, что они способны стекать вниз. Поэтому они властвуют над равнинами. Когда совершенномудрый желает возвыситься над народом, он должен ставить себя ниже других. Когда он желает быть впереди людей, он должен ставить себя позади всех. Поэтому, хотя он и стоит над народом, но народу он не в тягость; хотя он и находится впереди, народ ему не вредит. Поэтому люди с радостью его выдвигают и от него не отворачиваются. Он не борется, благодаря чему он в мире непобедим.

Все говорят о том, что мое Дао велико и не уменьшается. Если бы оно уменьшилось, то после долгого времени оно стало бы маленьким. Не уменьшается потому, что оно является великим. Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое - это человеколюбие, второе - бережливость, а третье состоит в том, что я не смею быть впереди других. Я человеколюбив, поэтому могу стать храбрым. Я бережлив, поэтому могу быть щедрым. Я не смею быть впереди других, поэтому могу стать умным вождем. Кто храбр без человеколюбия, щедр без бережливости, находясь впереди, отталкивает тех, кто находится позади, - тот погибает. Кто ведет войну человеколюбиво, побеждает, и возведенная им оборона неприступна. Небо его спасает, человеколюбие охраняет.

Военное искусство гласит: я не смею первым начинать, я должен ожидать. Я не смею наступать хотя бы на вершок вперед, а отступаю на аршин назад. Это называется действием посредством недеяния, ударом без усилия. В этом случае не будет врага, и я могу обходиться без солдат. Нет беды тяжелее, чем недооценивать противника. Недооценка противника повредит моему сокровенному средству Дао. В результате сражений те, кто скорбит, одерживают победу.

Кто, имея знания, делает вид, что не знает, тот выше всех. Кто, не имея знаний, делает вид, что знает, тот болен. Кто, будучи больным, считает себя больным, тот не является больным. Совершенномудрый не болен. Будучи больным, он считает себя больным, поэтому он не болен.

Когда народ не боится могущественных, тогда приходит могущество. Не тесните его жилища, не презирайте его жизни. Кто не презирает народа, тот не будет презрен народом. Поэтому совершенномудрый, зная себя, себя не выставляет. Он любит себя и себя не возвышает. Он отказывается от самолюбия и предпочитает невозвышенное.

Кто храбр и воинственен - погибает, кто храбр и не воинственен - будет жить. Эти две вещи означают: одна - пользу, а другая - вред. Кто знает причины того, что небо ненавидит воинственных? Объяснить это трудно и совершенномудрому. Небесное Дао не борется, но умеет побеждать. Оно не говорит, но умеет отвечать. Оно само приходит. Оно спокойно и умеет управлять[вещами. Сеть природы редка, но ничего не пропускает.

Народ голодает оттого, что власти берут слишком много налогов. Вот почему [народ] голодает. Трудно управлять народом оттого, что власти слишком деятельны. Вот почему трудно управлять. Народ презирает смерть оттого, что у него слишком сильно стремление к жизни. Вот почему презирают смерть. Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь.

Человек при своем рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежные и слабые, а при гибели сухие и гнилые. Твердое и крепкое - это то, что погибает, а нежное и слабое - это то, что начинает жить. Поэтому могущественное войско не побеждает и крепкое дерево гибнет. Сильное и могущественное не имеют того преимущества, какое имеют нежное и слабое.

Вода - это самое мягкое и слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и нет ей на свете равного. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое. Это знают все, но люди не могут это осуществлять. Поэтому совершенномудрый говорит: "Кто принял на себя унижение страны - становится государем, и кто принял на себя несчастье страны - становится властителем". Правдивые слова похожи на свою противоположность.

Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает. Совершенномудрый ничего не накапливает. Он все делает для людей и все отдает другим. Небесное дао приносит всем существам пользу и им не вредит. Дао совершенномудрого - это деяние без борьбы.

Сравнительный комментарий к «Дао дэ Цзин» и «Лунь Юй»

Итак, ключевым понятием даосизма является Дао. Что же это такое? Ответ кроется в самой первой главе «Дао де Цзин»: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли (...) Тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну Дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме» 36 . Таким, образом, на вопрос о том, что такое Дао, нет ответа, который мог бы быть облечен в словесную форму. Единственное понятие, хоть как-то приближенное к Дао, доступное непросветленным – «Гармония мира», но и оно, повторюсь, не может служить даже частью определения Дао.

Если Дао не может быть названо, то как познать его? Инструмент познания Дао – самопознание, инструмент восприятия Дао – самопреобразование, а инструмент самопреобразования – Дэ, некая высшая энергия, наполняющая человека, служащая своего рода «проводником к Дао». И Главный принцип даосизма – недеяние. Это «написано черным по белому» во многих главах: «Лучше ничего не делать, чем стремиться что-то наполнить...» 37 (№9), «Человек с высшим дэ не стремится делать добрые дела...» 38 (№38), «Не выходя со двора можно познать мир (...) Не действуя, он добивается успеха» 39 (№47) и так далее.

А теперь сравним Лао Цзы и Конфуция во взглядах, которым они следовали в своих учениях. По мнению Конфуция, именно в ходе ритуала в человеке проявляется человечность. Конфуций стал отцом китайской традиции и получил прозвище «учитель десяти тысяч поколений» именно за то, что своим поведением, своими мыслями и вообще всей своей жизнью Конфуций давал понять, что в мире существует всеобщий вселенский порядок, некий путь, которому должно следовать:

«Учитель сказал:

Кто утром слышит о Пути, тот может вечером и умереть спокойно» 40

Ритуал же, по Конфуцию и есть способ следования этому пути. Сущность ритуала для учителя Куна – музыкальная настроенность души на глубину Жизни.

Ритуал для Конфуция – еще и способ подчинения и управления людьми. Но подчинение здесь – не конформизм и слепая покорность государственному строю, но способ следования тому самому всеобщему вселенскому пути, поддержание равновесия и порядка о Вселенной:

«Учитель сказал:

Если править с помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не будет знать стыда. Если править на основе добродетели, улаживать по ритуалу, народ не только устыдится, но и выразит покорность» 41

А что же Лао-Цзы? Старый Мудрец так высказывался о ритуале:

« Ритуал [появляется] после утраты справедливости. Ритуал – это признак отсутствия доверия и преданности. [В ритуале] – начало смуты» 42 .

Но усматривается ли в этом антагонизм?

Философия Конфуция основана на добродетели. Добродетель – двигатель человечества в конфуцианстве. Добродетель, сострадание и любовь к людям – это «стержневой» момент:

«Учитель сказал:

–Благородный муж стремится к добродетели...» 43

Таким образом, добродетель, следование ритуалу, почитание родителей и филантропия – это инструмент самопреобразования. Этими качествами должен обладать благородный муж:

«Учитель говорил о четырех достоинствах Цзы Чаня, которыми обладает благородный муж:

– Он вел себя благоговейно, с почтительностью служил высшим, был благосклонен к простым людям и обходился с ними справедливо» 44 .

По Конфуцию, именно это движет к просветлению.

Просветление – основа основ, самая главная категория философии Востока. Просветление может пониматься и трактоваться разными учениями по-разному, но суть, глубинный смысл всегда один и тот же – переход на качественно новый уровень мировосприятия, раздвижение границ личности, сознания.

И если Конфуций ставит во главу угла добродетель, то Лао-Цзы – недеяние. Однако здесь присутствует парадокс: «Человек с высшим Дэ не стремится делать добрые дела, поэтому он добродетелен (...) обладающий высшим человеколюбием действует, осуществляя недеяние» 45 . То есть, в принципе, цель одна, а средства достижения разные.

У Конфуция человек с помощью добродетели и следования ритуалу вступает на Путь. Человек преобразует себя и, преобразовав и обретя мудрость, становится просветленным.

В даосизме человек совершает добрые поступки, не совершая их, принцип даосизма: «Создавать и воспитывать сущее; создавая, не обладать тем, что создано; приводя в движение, не прилагать к этому усилий...» 46 и тому подобное. Аллегорически основная идея даосизма изложена в главе №11 «Дао дэ Цзин»: «Тридцать спиц соединяются в одной ступице, образуя колесо, но употребление колеса зависит от пустоты между ступицами. Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем. Вот почему полезность чего-либо имеющегося зависит от пустоты». 47

Достижение Пустоты, всеобщего Первоначала, вечного Всебытия и Небытия и есть просветление. «Чтобы овладеть существующими вещами, нужно познать древнее начало. Это называется принципом Дао» 48 . Так написано в «Дао дэ Цзин». Кстати, Дао иногда трактуется как Пустота, Правильный порядок вещей, Всеобщий Закон и Путь его достижения. Все эти трактовки верны, каждая отражает какую-то сторону, грань Дао. Но целиком сформулировать Дао невозможно, ибо Дао имеет бесконечное количество этих сторон, Дао суть бесконечность. Но как достичь ее? Не нарушая естественный порядок вещей, не нарушая энтропию, Хаос (являющийся одновременно и Логосом). То есть, недеянием. Ничего не делая, ни к чему не стремясь, не имея страстей и пороков, радостей и горя. Ничего не имея, человек имеет все, ибо Все, если вдуматься, и есть Ничто. Можно бесконечно проводить параллели с другими восточными учениями.

Итак, по Лао-Цзы, человек должен не мешать естественному порядку вещей, пути, который приведет его к просветлению и не должен никак воздействовать на мир. Даосизм обращен вовне.

Конфуций же считал, что добродетель, следование обычаям, филантропия, то есть, благородство, приведет человека, преобразовавшего самого себя, к просветлению, к воссоединению с Всеобщим порядком вещей. Конфуцианство обращено внутрь.

Конечно, такое различие очень условно. Настолько условно, что основываться на нем при изучении даосизма и конфуцианства нельзя. И антагонизма, конечно, тут нет. Просто, даосы и последователи Конфуция рассматривали одно и тоже, но с несколько разных сторон. Они во многом сходились, но и расхождения, конечно, были.

В политических взглядах Конфуция и Лао-Цзы отражаются их философские концепции. Так, Конфуций в книге «Луньюй» писал:

«Учитель сказал:

– Правитель, положившийся на добродетель, подобен северной звезде, которая замерла на своем месте средь сонма обращающихся вокруг нее созвездий» 49 .

И, естественно, мудрый правитель чтит ритуал, что в совокупности с добродетелью, позволяет ему поддерживать оптимальный государственный строй в стране.

А вот, что Лао-Цзы говорил о совершенном правителе: «Лучший правитель – тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. Поэтому кто не заслуживает доверия, не пользуется доверием [у людей]. Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естественности».

Взгляды философов оригинально преломляются в политическом контексте. Конфуций некоторое время являлся политическим деятелем и с успехом доносил свое учение о добродетельном правителе не только до учеников, но и до государственных служащих. Может быть, это имело действие и именно поэтому Китай был такой великой державой.

Основной мыслью, объединявшей философию Лао-Цзы и Конфуция, была идея о равновесии. О том, что человек не должен доходить до крайностей в своей жизни, испытывать чрезмерное удовольствие или горе. Средства достижения этого – соответственно недеяние и соблюдение ритуалов.

1 Поскольку "Беседы и высказывания" были записаны учениками Конфуция, его слова обычно предваряются фразой «учитель сказал».

2 Благородный муж (цзюнь-цаы) - является в конфуцианстве нормативной личностью, совершенным (прежде всего с моральной точки зрения), гуманным человеком. Качествами такой личности, согласно взглядам конфуцианства, должен прежде всего обладать государь. Поэтому понятия "благородный муж" и "государь", "правитель" у Конфуция часто совпадают. Противоположность "благородного мужа" - "низкий человек" (сяо жэнь), человек, лишенный высоких моральных качеств, как правило, синоним простолюдина.

3 Ю-цзы - прозвище одного из семидесяти семи ближайших учеников Конфуция - Ю Жо. Вместе с Цзэн-цзы он был наиболее уважаем учителем, что отразилось в приставке только к их фамилиям слова "цзы", выражавшего почтительность. К остальным ученикам Конфуций обращался, называя просто фамилию или имя.

4 Человеколюбие (условный перевод термина жэнь) - важнейшая этико-философская категория конфуцианства. Человеческая гуманность в понимании Конфуция имеет ограниченный характер. У Конфуция жэнь характеризует прежде всего отношения, которые должны существовать между отцами и сыновьями, братьями, государями и чиновниками, друзьями. И только во вторую очередь отношения между людьми вообще.

5 Чжоуский государь У-ван раздал своим родственникам-аристократам и сановникам владения; каждый из них должен был иметь тысячу боевых колесниц. Тысяча колесниц характеризует мощь владения.

6 Здесь Конфуций разъясняет, что самое главное не знания и учение, а моральное поведение в конфуцианском духе.

7 Цзы-ся (Бу Шан) - ученик Конфуция.

8 Этим Цзы-ся говорит, что смысл всей конфуцианской учености сводится к служению родителям и государю.

9 Конфуций хочет сказать, что знания лишь тогда прочны, когда они выражаются в определенных моральных поступках.

10 Здесь Конфуций, сравнивая правителя, который опирается на мораль, с полярной звездой, окруженной созвездиями, хочет сказать, что такой метод правления будет привлекать к нему людей.

11 Придавая огромное значение ритуалу как важному средству управления, Конфуций одновременно отрицательно относился к введению наказаний на основе законов.

12 Цзы-ю (Яиь Янь) - ученик Конфуция из государства У.

13 Хуэй (Янь Хой, Янь Цзы-юань, Янь Юань), ученик Конфуция из Лу. Отличался любознательностью, большим умом и усердием в учении.

14 Этим Конфуций хочет сказать, что благородный муж (цзюнь-цаы) универсален, он не имеет, как вещь, лишь одну функцию.

15 Цзы-чжан (Чжуань Сунь-ши) - ученик Конфуция из государства Ци.

16 Ай-гун (Ай Цзян) -правитель Лу. Во время его правления Лу было небольшим и слабым государством.

17 Правильный путь, или дао, - одна из основных этических категорий конфуцианства, включающая в себя все остальные категории. Представляет собой воплощение правильного, с точки зрения конфуцианства, этического пути; если человек освоил дао, он выполнил свое предназначение.

19 Дословно: "он довольствуется одной ложкой риса, одним глотком воды и тесным жильем".

20 Дословно: "человеку, ведающему бумагами" (ши).

21 Поскольку мудрый проявляет интерес ко всему, что движется, он любит воду. Поскольку человеколюбивый стремится к покою, он любит горы.

22 Золотая середина, или золотая мера (чжун юн), - образ совершенной морали. Впоследствии о золотой середине ученики Конфуция составили целую книгу, получившую название "Чжун юн" и ставшую одной из канонических книг конфуцианства.

23 Лао Пэн - крупный чиновник в период династии Инь, любивший древность.

24 . е., когда в стране нет условий для морального поведения, Конфуций чувствует скорбь.

25 Т. е. Конфуций был готов обучать за минимальную плату.

26 Последняя фраза некоторыми комментаторами переводится по-другому: это и есть второй по значению способ постижения знаний. Под первым подразумевались врожденные знания.

27 Конфуций действовал в соответствии с ритуалом.

28 Конфуции заболел, направляясь в Лу, куда он был пригла шен на государственную службу. Во время его болезни Цаы-лу заставил учеников прислуживать Конфуцию как сановнику, чем вызвал гнев последнего,-поскольку это не соответствовало ритуалу; с его точки зрения, так как он не был сановником, ему нельзя было пользоваться прислугой.

29 Циский Цзин-гун - правитель государства Ци.

30 Эта фраза может иметь и другие толкования, например: "как вы смотрите на убийство людей, лишенных принципов, совершенное, чтобы приблизиться к хорошим людям.

31 Это значит, что благородный муж постоянно морально совершенствуется, а низкий человек - деградирует.

32 Комментаторы считают, что Конфуций имеет в виду Яо, . Шуня, Юя, Тана, Вэнь-вана, У-вана и Чжоу-гуна - идеальных, с конфуцианской точки зрения, правителей Древнего Китая.

33 Конфуций выдвигает в качестве примера идеального управления государством "недеяние", т. е. управление, без вмешательства в естественный ход событий (у вэй). Характерно, что "недеяние" Конфуция совпадает здесь с теорией "недеяния" школы даосизма. Комментаторы считают, что "недеяние" означает управление государством с помощью морали.

34 Конфуций говорит об эпохе Чжоу. В первый период чжухоу (правители уделов, высшие сановники) еще выполняли свои обязанности по отношению к ванам - приносили дань, доставляли пленных и т. п. Позднее чжухоу усилились и перестали подчиняться чжоуским ванам.

35 Конфуций говорит о том, что власть из рук чжухоу стала переходить к сановникам (дафу), а из рук последних - к мелкому чиновничеству.

36 Цит. по кн.: Дао. Гармония мира. М.:ЭКСМО, 2002 – С. 9.

38 Там же, С. 21.

39 Там же, С. 23.

40 Там же – С. 83.

41 Там же. – С. 58.

42 Цит. по кн.: Дао. Гармония Мира. М: ЭКСМО, 2002 – С.21.

43 Цит. по кн.: Конфуций. Уроки Мудрости. М: ЭКСМО, 2002 – С. 34.

44 Там же. – С. 36.

45 Цит. по кн.: Дао. Гармония Мира. М: ЭКСМО, 2002 – С. 21.

46 Там же. – С. 11-12.

47 Там же. – С. 12.

48 Там же. – С. 430.

49 Цит. по кн.: Конфуций. Уроки Мудрости. М: 2002 – С. 20.

: Лао-цзы родился в царстве Чу на юге Китая. Большую часть своей жизни он служил хранителем царской библиотеки государства Чжоу, где встречался с Конфуцием. В преклонном возрасте он отправился из страны на запад. Когда он достиг пограничной заставы, то её начальник Инь Си попросил Лао-цзы рассказать ему о своём учении. Лао-цзы выполнил его просьбу, написав текст «Дао Дэ Цзин» (Канон Пути и его Благой Силы).

По другой легенде Мастер Лао-цзы пришёл в Китай из Индии, отбросив свою историю, он предстал перед китайцами совершенно чистым, без своего прошлого, как будто заново рождённым.

Многие современные исследователи ставят под сомнение сам факт существования Лао-цзы. Некоторые предполагают, что он мог быть старшим современником Конфуция, о котором – в отличие от Конфуция – в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера. Есть даже версия, что Лао-цзы и Конфуций - это одно лицо. Существуют предположения, что Лао-Цзы мог быть автором даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин», если он жил в IV-III вв. до н. э.

Лао-цзы о себе. Вот что говорится в «Дао Дэ Цзин» от первого лица:

«...Все люди держатся за свое «я», один лишь я выбрал отказаться от этого. Мое сердце подобно сердцу глупого человека, - такое темное, такое неясное! Повседневный мир людей ясен и очевиден, один лишь я живу в мире смутном, подобном вечерним сумеркам. Повседневный мир людей расписан до мелочей, один лишь я живу в мире непонятном и загадочном. Как озеро я спокоен и тих. Не остановим, подобно дыханию ветра! Людям всегда есть чем заняться, один лишь я живу подобно невежественному дикарю. Лишь я один отличаюсь от других тем, что превыше всего ценю корень жизни, мать всего живого».

Как говорил Лао-цзы:

Голос истины противен слуху.
Кто не борется, тот непобедим.
Вами управляет тот, кто вас злит.
Мудрец избегает всякой крайности.
При наличии Пути не застаиваются.
Человек с самого рождения умирает.
Когда нет врагов, то не бывает войны.
Довольствующийся самим собой – богач.
Коль много накопишь, то много исчезнет.
Кто много говорит, тот часто терпит неудачу.
Нет беды тяжелее незнания удовлетворения.
Наилучшее – добившись успеха, устраниться.
Природа никогда не спешит, но всегда успевает.
Кто думает, что постиг все, тот ничего не знает.
Закон достойных – творить добро и не ссориться.
Нет большей беды, чем недооценивать противника.
Умные не бывают учены; ученые не бывают умны.
Даже самое хорошее оружие не предвещает блага.
Истинно просвещенный человек никогда не воюет.
Легко достигнутое согласие не заслуживает доверия.
Если в тебе недостаток веры, то бытие не верит в тебя.
Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает.
Если народ не боится смерти, то что его смертью пугать?
Кто ведет войну ради человеколюбия, тот победит врагов.
Будьте внимательны к своим мыслям – они начало поступков.
Потеря есть начало размножения, множество – начало потери.
Нравственный человек не красноречив, а красноречивый – лжец.
Кто берет – наполняет ладони, кто отдает – наполняет сердце.
Если народ не боится власти, тогда придет еще большая власть.
Кто, не зная ничего, держит себя как знающий много, тот болен.
Для мудреца почесть и позор от сильных мира одинаково странны.
Беда всего мира происходит из мелочи, как великое дело – из малых.
Когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников.
Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым не ценит свою жизнь.
Если вещь не годна для одной цели, ее можно употребить для другой.
Нельзя быть драгоценным, как яшма, нужно стать простым, как камень.
Нет большего преступления, чем попустительствовать вредным стремлениям.
И убыток может обернуться прибылью, а может и прибыль обернуться убытком.
Хотя война ставит, быть может, целью спокойствие, но она несомненное зло.
Ничего не происходит напрасно, все является подготовкой к следующей сцене.
Кто, зная много, держит себя как не знающий ничего, тот – нравственный муж.
Умный каждый день пополняет свои знания. Мудрый каждый день стирает лишнее.
Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках.
Сильная любовь кого-то придает сил, а сильная любовь к кому-то придает смелости.
Достойный муж надевает на себя худую одежду, но в себе имеет драгоценный камень.
Дао постоянно осуществляет не деяние, однако нет ничего такого, что бы оно не делало.
Кто, зная границы своей деятельности, не приблизится к опасностям, тот будет жить долго.
Никто не может меня победить, потому что я принял свое поражение и не стремлюсь к победе.
Человек следует земле. Земля следует небу. Небо следует Дао, а Дао следует естественности.
Нет ничего более сильного и созидательного, чем пустота, которую люди стремятся заполнить.
Если вы измеряете свой успех мерой чужих похвал и порицаний, ваша тревога будет бесконечной.
Где бы мне найти человека, который забыл все слова? Я бы хотел перемолвиться с ним словечком.
Воздержание – это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенства.
Люди высшей нравственности не считают себя нравственными, поэтому они имеют высшую нравственность.
Знающий меру доволен своим положением. Знающий много – молчалив, а говорящий много не знает ничего.
Высказанная вслух истина перестаёт быть таковой, ибо уже утратила первичную связь с моментом истинности.
Голос истины неизящен, а изящная речь лжива. Нравственный человек не красноречив, а красноречивый – лжец.
Причина того, что трудно управлять народом, заключается в том, что народ просвещается и в нем много умных.
Безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетельности похоже на ее расхищение.
Знающий людей разумен. Знающий себя просвещен. Побеждающий людей силен. Побеждающий самого себя могуществен.
Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет.
Кто храбр, не зная человеколюбия, кто щедр, не зная бережливости, кто идет вперед, не зная смирения, тот погибнет.
Будь согнутым, и ты останешься прямым. Будь незаполненным, и ты останешься полным. Будь изношенным, и ты останешься новым.
Совершенство воина – в бдительности, постоянной боевой готовности, в строгости, в искренности, в непроницаемом спокойствии.
Когда вы благополучны, то подумайте, что нужно предпринять во время беды, так как великая беда начинается с незначительной.
Будь способен знать начало и путь древности, и это знание позволит тебе увидеть путеводную нить, ведущую к сегодняшнему дню.
Великий человек держится существенного и оставляет ничтожное. Он все делает по правде, но никогда не будет опираться на законы.
Тот, кто знает людей, благоразумен. Знающий себя – просвещен. Побеждающий людей – силен. Побеждающий самого себя – могуществен.
Освободи свой ум от мыслей. Позволь своему сердцу успокоиться. Спокойно следи за суматохой мира. Следи за тем, как все встает на свои места.
Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает.
Благодарность миру, и не только за хорошее, но и за болезненные уроки, должна быть в сердце человека постоянно, как стержень его жизни. Тогда он растет.
Человек с высшей Силой духа исправляет внутреннее, чтобы контролировать внешнее. Человек с низшей Силой духа исправляет внешнее, чтобы успокаивать внутреннее.
Кто храбр и воинственен - погибает, кто храбр и не воинственен - будет жить. Эти две вещи означают: одна - пользу, а другая - вред. Кто знает причины того, что небо ненавидит воинственных? Объяснить это трудно и совершенно мудрому.
Совершенно мудрый ничего не накапливает. Он все делает для людей, и все отдает другим. Небесное Дао приносит всем существам пользу и не вредит. Дао совершенно мудрого - это деяние без борьбы. Слишком сильно стремление к жизни. Вот почему презирают смерть. Тот кто, пренебрегает своей жизнью, тот ценит свою жизнь.
Вы оцениваете людей по их полезности. Я не говорю, что вы не должны делать ничего полезного. Делайте полезные вещи, но помните, что настоящий и величайший опыт жизни и экстаз приходят от делания бесполезного. Он приходит через поэзию, живопись, любовь, медитацию. Величайшая радость наполнит вас, только если вы способны сделать что-то, что нельзя свести к товару. Награда – духовная, внутренняя, она проявляется энергией. Итак, если вы чувствуете бесполезность – не волнуйтесь. Вы можете стать огромным деревом с большой кроной. И люди, которые вступили в полезную активность... им так нужно иногда отдохнуть в тени.
Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха.
Тот, кто виден всем, не может сам видеть ясно.
Тот, кто лишь пытается начать, никогда не начнет.
Тот, кто жалеет себя, не может совершенствоваться.
Тот, кто считает себя правым, не может стать лучше.
Тот, кто слишком торопится, тот ничего не достигнет.

Философия Лао-цзы

Приступая к изложению нравственного учения китайского философа Лао-цзы, учения, которое содержится в его сочинении «Дао дэ цзин», или «Книга пути и достоинства», я считаю полезным сначала разрешить недоразумение, существующее в русской литературе относительно этого замечательного памятника китайской философии. Я имею в виду известного специалиста по китайской словесности, профессора Васильева. Мне необходимо коснуться его потому, что предлагаемое мною решение поставленного им вопроса могло бы служить и доказательством того, что «Книга пути и достоинства» действительно принадлежит перу Лао-цзы.

Почтенный профессор в 1875 г. издал свой прекрасный и не лишенный оригинальности труд о религии китайцев под общим заглавием: «Религии Востока». Рассуждения и выводы, изложенные в этом труде, очень часто верны и во многих пунктах остроумны. Почтенный профессор высказывает свои мнения весьма авторитетно, да они и в самом деле авторитетны. Но относительно вопроса о подлинности «Книги пути и достоинства» Лао-цзы я не могу, к величайшему сожалению, согласиться с мнением профессора.

Сделав краткое обозрение современного состояния общества даосов, то есть последователей Лао-цзы, и оценив его значение, профессор Васильев произносит следующее суждение: «Одно, что мы можем сказать о сочинении Лао-цзы («Дао дэ цзин») утвердительно, так это то, что оно не могло быть написано в то время, к которому его причисляют» (то есть в VI в. до н. э., ранее Конфуция). Эта книга, заключает автор «Религий Востока», «написана тогда, когда идеи конфуцианства уже приобрели вес» (то есть не ранее II в. до н. э.).

Эта мысль профессора доказывается им с двух точек зрения:

1. Так как философия Лао-цзы составляет диаметральную противоположность моральной философии китайского мудреца Конфуция, то она не могла появиться ранее системы Конфуция.

2. В философии Лао-цзы замечается отражение буддийской философии. Это, по мнению почтенного профессора, возможно было только после перенесения буддизма в Китай, что совершилось во II в. до н. э. Следовательно, учение Лао-цзы не могло появиться до II в. до н. э.

На чем основывает профессор Васильев свое первое положение?

Конфуций, родившийся в ноябре 551 г. до н. э. и умерший в апреле 479 г., действовавший и проповедовавший свое учение преимущественно во время царствования императора Кей-воо из династии Сиу, не скоро получил такой авторитет, каким он пользовался потом в продолжение более чем двадцати столетий. Ортодоксальность учения Конфуция была окончательно доказана Мэн-цзы, жившим во второй половине IV в. до н. э. Благодаря ему учение Конфуция получило непоколебимую авторитетность в Срединной империи. Стало быть, учение Конфуция получило каноническое для китайского народа значение, по крайней мере, в III в., но никак не раньше. Отсюда, по мнению профессора Васильева, следует, что философия Лао-цзы, которая будто бы есть акционное движение против конфуцианской нравственной философии, могла появиться только во II в. до н. э.

Посмотрим, насколько правильно это рассуждение профессора Васильева.

Прежде всего следует спросить себя: философия, создателем которой профессор считает Конфуция, есть ли в самом деле исключительно его создание? Конечно нет. В своих беседах с учениками Конфуций очень часто говорит, что его учение не есть его собственное, а лишь изложение «Учения блаженнейших царей». Это заявление делалось им не для того, чтобы придать своему учению больше авторитета, а искренне, без всякой задней мысли.

Поэтому оно дает нам полное право заключать, что нравственное учение Конфуция не есть совершенно новое и самостоятельное создание его ума, а лишь развитие существовавшей до него морали. Если мы раскроем книги «Ши-цзин», «Шу-цзин», «И-цзин», происхождение которых, несомненно, относится ко времени доконфуцианскому, то есть к первым годам царствования династии Сиу, то увидим, что в этих книгах находятся все те идеи, которые впоследствии проповедовал Конфуций.

Говоря так, я не желаю отнять у Конфуция приписываемых ему заслуг. Он, без сомнения, совершил для своей страны великое дело, выяснив точно, в чем заключалось нравственное учение блаженнейших царей, и утвердив своим авторитетом на многие века идеалы нравственной жизни, созданные народом в продолжение предшествующих столетий.

Тем не менее несомненно, что философская мораль, создателем которой профессор признает Конфуция, уже существовала в Китае ранее этого нравоучителя. Если так, то ясно, что «Книга пути и достоинства» Лао-цзы могла быть написана в противовес традиционной морали и вообще древнему мировоззрению Китая, а не специально против конфуцианства. Лао-цзы думал, что зло, ослабляющее Срединную империю, заключается в традиционной морали, в так называемом «Учении блаженнейших царей». Поэтому, желая дать народу вполне естественное нравственное учение, могущее искоренить предполагаемое зло господствовавшей тогда в народе морали, он создал свою в высшей степени осмысленную и оригинальную философскую систему.

Если бы философия Лао-цзы возникла как протест против нравственного учения Конфуция, то автор «Книги пути и достоинства» сказал бы хоть одно слово о том учении, против которого он написал свой трактат, между тем он не делает никакого намека на него. В «Книге пути и достоинства» даже нет ни одного выражения, которое хоть косвенно касалось бы Конфуция. Наш философ излагает свое учение спокойно и догматически: у него совершенно отсутствует полемический тон. Это дает нам основание предположить, что Лао-цзы писал свой знаменитый трактат только для того, чтобы оставить после себя изложение своих идей.

Приводит ли почтенный профессор какие-нибудь исторические данные для подтверждения своей гипотезы?

На этот вопрос приходится ответить отрицательно. Профессор Васильев, предлагая свое мнение, не говорит нам, на чем оно основывается. Он не только не ссылается на исторические данные, но почему-то и недоверчиво относится к словам знаменитого китайского историка Сыма Цяня, то есть к единственному достоверному повествованию о Лао-цзы. Правда, Сыма Цянь сообщает нам очень немного о жизни этого мыслителя, но тем не менее он дает нам некоторые достоверные сведения о нем.

Знаменитый китайский историк жил во второй половине II и в первой половине I в. до н. э. Будучи тайси, то есть начальником комиссии для составления древней истории Китая, Сыма Цянь, по повелению тогдашнего царя Срединной империи, в 91 г. до н. э. издал свой превосходный труд «Историческое повествование» – «Ши-цзи», состоящий из 126 книг. Историк, обладая замечательным литературным талантом и редким тактом, при составлении своей истории пользовался всевозможными документами, хранившимися в императорских архивах и книгохранилищах. При изложении исторических фактов он, как истинный историк, поступает чрезвычайно осторожно: к каждому факту истории он относится критически; поэтому он не допускает ничего легендарного, когда есть известия более или менее достоверные.

Живя близко к эпохе деятельности Лао-цзы и Конфуция, Сыма Цянь мог собрать вполне достоверные сведения о них. Он пишет в своем «Историческом повествовании», между прочим, что Конфуций имел свидание с Лао-цзы. Отрицать достоверность этого исторического известия нет никакого основания.

В 63-й книге «Исторического повествования» Сыма Цянь излагает, между прочим, биографию трех мыслителей Китая: Лао-цзы, Соси и Канписи. Последних двух он считает последователями первого, но не говорит, были ли они непосредственными учениками Лао-цзы или нет. Судя по этому, следует заключить, что они не были современниками Лао-цзы: наш философ жил, по-видимому, много лет раньше, нежели Соси и Канписи.

Но когда жили и действовали философы Соси и Канписи? По свидетельству китайских историков, оба они жили в последние десятилетия царствования династии Сиу, которая окончательно пала в 241 г. до н. э. Отсюда ясно, что годы деятельности этих двух философов относятся к началу III и концу IV в. Из этого, в свою очередь, мы заключаем, что Лао-цзы жил и действовал несомненно раньше IV в. А если так, то указанная профессором Васильевым хронологическая дата появления сочинения Лао-цзы лишена всякого основания; «Книга пути и достоинства» появилась, по крайней мере, тремя или четырьмя столетиями раньше, чем предполагает почтенный синолог.

Теперь обратимся к свидетельству философа Канписи о Лао-цзы.

Хотя очень ясно влияние Лао-цзы на систему Соси, но последний не говорит о нем в своих многочисленных сочинениях. Напротив, Канписи пишет о философии Лао-цзы очень много. В одном из лучших своих сочинений он делает превосходное изложение философских взглядов Лао-цзы. Это дает нам твердое основание утверждать, что уже в IV в. до н. э. сочинение нашего философа «Книга пути и достоинства» было достаточно распространено.

Правда, в сочинениях Канписи нет никакого указания на то, когда жил и действовал Лао-цзы, но тем не менее он говорит о нем как о человеке, жившем намного раньше, нежели он. Вне всякого сомнения, что в то время, когда Канписи излагал систему Лао-цзы, создателя ее давно не было в живых.

В повествовании Сыма Цяня о Лао-цзы говорится, что наш философ изложил свою философию в 5 тысячах слов по требованию западного пограничного чиновника. К этому известию профессор Васильев относится очень недоверчиво. По моему исчислению, все слова, вошедшие в состав этого знаменитого сочинения, составляют 5296. Таким образом, упомянутое указание имеет известную цену, и ради того, что оно не совсем точно, отрицать подлинность повествования нет причины.

Второе основание гипотезы профессора Васильева то, что в учении нашего философа замечается отражение буддийской философии и пр. Этот аргумент также представляется довольно произвольным.

Прежде всего нужно заметить, что пессимизм свойствен вообще человеческой душе, а жителям Востока в особенности; поэтому не следует удивляться тому, что мы находим его и в системе Лао-цзы. Богатая природа Китая не была ограждена от случайных бед, могущих разорять благосостояние народа; избыток вод часто опустошал огромные пространства; нашествие диких племен не всегда могло быть предотвращено; внутренний политический разлад иногда уничтожал все, нажитое народом. Все эти беды способствовали образованию пессимистического взгляда на жизнь.

Если мы возьмем лаоцзыевский пессимизм и сравним его с буддийским, то найдем неизгладимое различие между ними. Буддизм проповедует абсолютное прекращение всякого рода душевных процессов, составляющих преимущество разумного существа, то есть проповедует нирвану. У Лао-цзы ничего подобного мы не находим. Буддизм утверждает, что в самом существовании человека лежит нравственное зло; Лао-цзы этого не допускал.

Правда, в одном из афоризмов наш философ говорит о периоде, «когда все (люди) сделаются бездеятельными» («Дао дэ цзин», гл. 33 и многое другое; далее будет указываться только номер главы. – Ред .), а в других проводится мысль, что «для того, чтобы быть святым, нужно соблюдать бездействие», но это еще не буддийская нирвана. «Бездеятельность» Лао-цзы нужно понимать в особом значении. Он хочет сказать, что «не следует портить естественного состояния человека посредством излишнего умствования».

Необходимость понимать «бездейственность» Лао-цзы в указанном смысле подтверждается «Книгой пути и достоинства». Наш философ усердно проповедует людям самоусовершенствование, чего невозможно достигнуть при полной бездеятельности. Деятельность, согласно Дао (то есть согласно учению об истинной нравственности), есть бессловесная проповедь о Дао:

«Когда святой муж управляет страной, то сердце его пусто, а тело полно; он ослабляет свои желания, и этим усиливает кость» (3). Это изречение означает, что нам необходимо стараться не мудрствовать напрасно, что никогда не приносит пользы, а прямо действовать, подобно тому, как сытый человек способен работать больше, нежели голодный.

Таким образом, Лао-цзы не проповедует нирвану, а напротив – отстаивает деятельность без праздного мудрствования. Отсюда ясно, что существует большое различие между буддийским и лаоцзыевским пессимизмом. Теория профессора Васильева о зависимости учения Лао-цзы от буддийской философии, как оказывается, не имеет реального основания.

Нельзя не упомянуть и о языке «Книги пути и достоинства» как одном из свидетельств древности и подлинности ее. Она отличается необыкновенною сжатостью, силой выражения, фигуральностью, отрывочностью и очень часто некоторой темнотой выражения. Прием лаоцзыевского писания очень оригинален: он существовал только в глубочайшей древности. В этом отношении из всех философов один Конфуций может быть поставлен в одном ряду с Лао-цзы; Менси, Канписи, Соси и другие писатели, жившие в III и IV вв. до н. э., пишут совсем иначе, чем наш философ.

Конечно, я не выставляю этого соображения как вернейшего признака древности и подлинности «Дао дэ цзин», но тем не менее и оно может служить подтверждением моей мысли.

Вопрос о личности Лао-цзы один из труднейших в истории китайской философии. Известия о нашем философе, переданные Сыма Цянем, так бедны и незначительны, что нет никакой возможности составить по ним полное жизнеописание мыслителя. Правда, кроме известий Сыма Цяня, существует в китайской литературе целый ряд апокрифических сказаний о Лао-цзы, но в них мало достоверного. Поэтому при составлении жизнеописания Лао-цзы нужна большая осторожность.

Относительно года рождения нашего философа нет никаких достоверных данных. Известный синолог Станислас Жюльен думает, что Лао-цзы родился в 604 г. до н. э.

Эта хронологическая дата, как утверждает сам Жюльен, взята им из апокрифических авторов, но тем не менее заслуживает внимания. Если мы поверим известию, переданному историком Сыма Цянем, что Конфуций имел свидание с Лао-цзы, то можно будет предположить, что годы цветущей деятельности нашего философа относятся приблизительно к началу политико-философской деятельности Конфуция. Отсюда можно заключить с вероятием, что Лао-цзы родился приблизительно в начале 600-х гг. до н. э.

Родители философа жили в селе Кёку-Зин, уезда Лей, провинции Ку, которая находилась в королевстве Со (близ теперешнего Пекина). Какой была их профессия, об этом не сохранилось никаких известий. Во всяком случае, местечка, в котором родился Лао-цзы, давно не существует. Имя Лао-цзы значит «престарелый философ». Это не есть собственное имя его; так называли и называют его древние и современные китайцы, желая этим выразить уважение к нему как мыслителю.

Фамилия его была Ли, имя Зи, псевдоним Хакуян, а после смерти ему дали прозвище Сен (Длинноухий).

Комментатор «Исторического повествования» Сыма Цяня говорит, что Лао-цзы носил фамилию Ли по матери, а свой псевдоним заимствовал от имени своего отца.

О том, какое образование получил Лао-цзы, до нас не дошло никаких сведений. Но, судя по тому, что впоследствии наш философ нес важную государственную службу, доступ к которой был открыт только для выдержавших особые государственные экзамены, нужно думать, что Лао-цзы в своей молодости получил хорошее, конечно в тогдашнем смысле, образование.

В одном примечании в истории Сыма Цяня приводятся слова апокрифа: «Лао-цзы был (человек) высокого роста; цвет лица у него желтый, красивые брови, длинные уши, широкий лоб, редкие и некрасивые зубы, четырехугольный лоб с толстыми и безобразными губами».

Образ жизни Лао-цзы, по преданию, был весьма своеобразен. Не подлежит сомнению, что он исполнял или, по крайней мере, старался исполнять все то, что ему казалось истиной, правдой.

По-видимому, он был человек простой, нетребовательный, скромный и, так сказать, нищий духом. Каково было его материальное обеспечение, об этом есть очень достоверное известие. В 20-й главе «Дао дэ цзин» он пишет: «Многие люди богаты, но я не имею ничего, как будто все потерял». Это дает нам основание заключить, что Лао-цзы был не богат; но если принять во внимание, какой пост он занимал в период своей государственной деятельности, то нельзя предполагать, что он был совсем не обеспечен. Однако есть основание думать, что он раздавал бедным все, что имел, делая это втайне от всех. «Я раздаю милостыню, – говорится в 53-й главе «Дао дэ цзин», – в великом страхе». Он учил не мудрствовать, а действовать, не мечтать, а работать. Словесное учение недействительно и несущественно, а истинное учение, по его мнению, должно осуществляться на деле, то есть необходимо делами доказывать истинность учения.

Это дает нам основание думать, что во время своей служебной деятельности наш философ не столько проповедовал свое учение, сколько старался осуществлять его на деле. Тем не менее есть основание предположить, что учение Лао-цзы получило громкую известность еще при жизни его. «На всей земле (то есть в Китае), – пишет он, – люди говорят, что мое Дао велико» (67).

Несомненно, что Лао-цзы очень рано стал чувствовать склонность к аскетической жизни. Он был очень рассудителен; ему были чужды всякого рода порывы чувств и экстазы. В его общественной и частной жизни не имели места никакие страсти.

Аскетическое настроение и образ жизни, однако же, не мешали ему вести семейную жизнь, хотя о ней мы никаких точных известей не имеем. В «Историческом повествовании» Сымя Цяня есть, однако, любопытное известие относительно судьбы потомков Лао-цзы. Сын нашего философа Со был сыном времени своего в полном смысле этого слова: он избрал военную карьеру, к которой отец его относился отрицательно. Он не сочувствовал учению своего отца.

Лао-цзы, по известию Сыма Цяня, был начальником императорского книгохранилища (или же государственного архива). Долго ли он находился на этой должности, нам неизвестно.

Впрочем, нужно заметить, что эта служба Лао-цзы имела громадное влияние на развитие его философской мысли, так как дала ему свободный доступ к хранилищу всякого рода знаний. Современное ему китайское общество, среди которого он вырос, тоже не осталось без влияния на его ум. И ему, как впоследствии Конфуцию, хотелось спасти своих единоплеменников от бесконечных политических усобиц. Это стремление очень ясно и характерно отразилось на всей системе его философии.

В каком отношении находился Лао-цзы к мыслителям своего времени, об этом подробных сведений не сохранилось.

Историк Сыма Цянь передает нам весьма интересное известие о свидании двух великих философов Срединной империи: Лао-цзы и Конфуция. Постараюсь буквально передать то, что пишет историк Китая.

«Когда Конфуций находился в Сиу, – пишет Сыма Цянь, – то он посетил Лао-цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов».

«Обрати внимание на то, – сказал Лао-цзы Конфуцию, – что люди, которые учили народ, умерли, и кости их уже давно истлели, но слова их доселе существуют. Когда мудрецу благоприятствуют обстоятельства, он будет разъезжать на колесницах, когда же нет, он будет ходить, нося на голове тяжесть, держась руками за край ее».

«Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его не должна этого выражать. Ты брось свою гордость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя».

«Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу».

«Удалившись от нашего философа, Конфуций сказал своим ученикам: я знаю, что птицы умеют летать, рыбы умеют плавать в воде и животные умеют бегать. Также знаю, что бегущих можно остановить тенетами, плавающих – сетями, а летящих – силками. Но что касается дракона, то я не знаю ничего. Он несется на облаках и поднимается на небо».

«Я сегодня увидел Лао-цзы. Не дракон ли он?»

К этому известию Сыма Цяня профессор Васильев относится скептически; он готов причислить его к числу легенд о Лао-цзы, но, как мы видели, без достаточного основания.

Возможность свидания двух философов Китая на самом деле вполне вероятна. Конфуций, как человек любознательный, долго искал истины. Поэтому он мог обратиться к нашему философу, известнейшему ученому того времени, чтобы уяснить себе, в чем состоит сущность обрядов, которым китайцы придавали огромное значение. Приехав в столицу тогдашнего Китая, Конфуций, естественно, мог пожелать посетить местную знаменитость.

Притом, если мы обратимся к содержанию переданной нами беседы двух великих философов, то должны будем признать, что каждый выразил в ней характерную и существенную сторону своей философии. Лао-цзы, как проповедник теории смирения, предлагает Конфуцию бросить гордость и увлечение вещами из мира сего; Конфуций, придававший огромное значение всему конкретному, спрашивает Лао-цзы об обрядах и удивляется возвышенному и глубокомысленному учению своего собеседника.

Лао-цзы был очень недоволен современными ему общественными и политическими делами. Это недовольство было до того сильно, что он, оставив свою государственную службу, удалился в уединение. Желая жить вне той страны, беспорядок и нравственное падение которой его возмущали, он хотел уйти через западную границу в страны варваров. Но тут случилось нечто неожиданное для него. Увидев, что этот знаменитый муж удаляется из империи, начальник пограничной стражи Ин-ки сказал ему: «Философ! ужели ты думаешь скрыться? Если так, то прошу – изложи сначала свое учение для нашего наставления».

И вот Лао-цзы, удовлетворяя требованию любознательного чиновника, будто бы написал знаменитую «Книгу пути и достоинства». Но тут возникает вопрос: написал ли Лао-цзы свою книгу сразу или в разное время? Ответ, думается мне, находится в самом «Дао дэ цзин». Более обстоятельное знакомство с сочинением показывает, что каждый афоризм его вполне самостоятельный и не имеет внешней связи с другими. Это дает полное право заключить, что «Дао дэ цзин» написан в разное время, по разным поводам. Поэтому отданная нашим философом пограничному чиновнику рукопись «Дао дэ цзин» была, вероятно, сборником его афоризмов. Как жил Лао-цзы после того, как удалился в уединение, об этом решительно ничего не известно. «Некоторые думают, – пишет историк Сыма Цянь, – что Лао-цзы жил до 160 лет от роду, другие – до 200 лет благодаря своей святой жизни, согласной с Дао».

Если это известие и преувеличено, то все-таки вероятно, что, ведя жизнь вполне воздержанную и умеренную, наш философ пользовался крепким здоровьем и дожил до глубокой старости.

Считаю не лишним сказать теперь несколько слов о том, какая судьба постигла учение Лао-цзы.

Учение это, составляющее в некоторых отношениях диаметральную противоположность традиционному миросозерцанию Срединной империи, по-видимому, не могло найти много последователей; тем не менее в каждом столетии оно находило истолкователей, которые, желая развить далее философские воззрения своего великого учителя и закончить работу его мысли, отчасти повредили ему. Соси и Зюнь-си, развивая теоретическое и нравственное миросозерцание Лао-цзы, внесли в систему его много чуждых ей элементов, а Канписи, развивая политико-социальные воззрения Лао-цзы, довел их до последней крайности.

Таким образом, система нашего философа, уже вскоре после смерти его, подверглась довольно серьезному искажению, хотя и сохранила имя лаоцзызма. Но на этом дело не остановилось: чем дальше шло время, тем больше учение Лао-цзы извращалось. Лао-цзызм особенно много потерпел от буддизма.

Буддизм был занесен в Китай во II в. до н. э. С необыкновенной быстротой распространяясь среди народа, он обратил на себя внимание даосов.

Даосы, усвоившие только аскетическую идею своего учителя и не понимавшие сущности его философской системы, с великой радостью встретили буддистов: они видели в буддизме дальнейшее развитие своей аскетической идеи. Вот с этих-то пор и начинается печальная история лаоцзызма. Оригинальное миросозерцание великого Лао-цзы стало забываться среди его последователей; внешний строй и внутреннее устройство общества даосов окончательно изменились: в них вошло много буддийских элементов.

Кроме буддизма, на общество даосов имели влияние разные народные верования.

В таком печальном виде общество даосов существует и доныне в Китае и Японии.

Профессор Васильев прав, когда, характеризуя современное состояние указанного общества, говорит, что они – последователи Лао-цзы только по имени, а не по существу. «Даосизм, – пишет он, – есть самый разнородный состав всякого рода верований и приемов, не имеющих между собой ничего общего… У всех них общего только имя да то, что все они признают своим учителем Лао-цзы».

При более или менее обстоятельном знакомстве с философской системой Лао-цзы является вопрос: где искать источники его философского миросозерцания?

Ответить на этот вопрос не легко. Искать их следует, по нашему мнению:

1. В индивидуальном складе ума Лао-цзы.

2. В исторических условиях существования современного ему Китая.

1. Если мы обратим внимание на ход развития мыслей в «Книге пути и достоинства», то нельзя не заметить, что философию Лао-цзы можно охарактеризовать как созерцательное умозрение. Духовный смысл и внутренний закон бытия всего более занимают Лао-цзы. Каждый факт из духовно-нравственного и физического мира, совершавшийся вокруг него, вызывал усиленную деятельность его ума: ему хотелось проникнуть в сущность и внутренний смысл всякого явления. Все, что совершалось вокруг него, казалось ему только мимолетным; в основании скоропроходящего течения вещей лежит нечто существенное и прочное. И вот в одном из афоризмов Лао-цзы утверждает, что «красивое есть только безобразное; доброе – только злое» (2). Это значит, что красивое для глаз не есть истинно красивое; доброе, в обыкновенном его смысле, не есть истинно доброе. Истинно красивое мы можем видеть только очами разума; точно так же истинно доброе открывается только нашему духу.

Эта черта философии Лао-цзы, напоминающая у греков учения Гераклита, элейцев и Платона, самая существенная: она очень ярко выступает в каждой его мысли. Наш философ искал сущности всего и углублялся в свой внутренний мир. Все материальное и конкретное представлялось ему только кажущеюся стороной бытия; уже одно то, что в мире есть изменение, ясно доказывает существование неизменного, постоянного и обнимающего все бытие.

Это неизменное, постоянное и обнимающее все бытие, по Лао-цзы, есть Дао.

Понятие «Дао» – исходная точка всей системы Лао-цзы и фундамент его миросозерцания; на этом понятии наш философ построил все здание своей матафизики.

Весьма сложная, но приведенная в строгое единство, система философии Лао-цзы могла выработаться только путем глубокого созерцательного умозрения. Исследовав сущность нашего знания, наш философ говорил: «Нет знания», потому что «я не знаю ничего» (70). Это изречение Лао-цзы очень хорошо характеризует его философию.

Хотя он не знал о существовании дельфийской надписи «Познай самого себя», но, путем собственной умственной работы, пришел к вышеупомянутому выводу. Сократовская формула: «Я знаю, что ничего не знаю», в сущности та же, но Лао-цзы высказал ее целым столетием раньше Сократа.

2. Среда, то есть исторические условия времени, влияет на каждую личность существенным образом. И действительно, прочитывая историю Срединной империи периода деятельности нашего философа в параллель с его «Книгой пути и достоинства», нельзя не удивляться тому, как характерно повлияли на философское миросозерцание Лао-цзы современные ему исторические условия, которыми он так возмущался. В этом отношении Лао-цзы даже характернее Конфуция.

Он родился в то время, когда царствовавшая в Китае династия Сиу переживала последний период своего существования и вся Срединная империя разделилась на семь феодальных королевств. Эта эпоха в истории Срединной империи известна под именем «эпохи войн». Смуты и войны, среди которых Лао-цзы провел свою молодость, повлияли на свежий и могучий ум его; вся печальная картина тогдашней общественной и частной жизни возмущала нравственное его чувство. Несомненно, что Лао-цзы желал вывести свое отечество из такого тяжелого положения. И это желание побудило его к исследованию причин несчастий страны.

К чему привело оно нашего философа?

Он нашел, что причина всех бед заключается в излишнем мудрствовании людей, в отсутствии в них смирения и человеколюбия и в непреодолимом стремлении их к богатству, власти и почестям. Поэтому он, прежде всего, учит об отречении от всякого рода умствования, от богатства, власти и почестей; он проповедует человеколюбие и смирение в Дао.

Когда люди перестанут умствовать, думалось нашему философу, то будут благоденствовать; когда богатство потеряет смысл, то не будет воров; когда почести потеряют всякое значение, то люди перестанут ненавидеть друг друга; когда власть будет уничтожена, то не будет ссор между людьми.

Это учение Лао-цзы выводит из понятия Дао. Дао потому выше всех существ и господин всего бытия, что стоит ниже их. «Причина того, что море есть царь многочисленных рек и речек, заключается в том, – пишет наш философ, – что оно находится ниже последних» (66). Оно (то есть Дао) потому блаженно, что не умствует, не стремится к богатству, к почестям и к власти.

Дао не умствует, по Лао-цзы, и потому умнее всех умных; не ищет богатства, и поэтому богаче всех богатых; не ищет почестей, и потому славой его полна вся вселенная; оно не стремится к власти, и потому оно царь всех царей.

Эти пункты учения Лао-цзы составляют диаметральную противоположность нравственному настроению тогдашнего общества.

Таким образом, система Лао-цзы имеет тесную связь с современным ему нравственным состоянием Срединной империи.

Перейдем теперь к более подробному изложению системы философии Лао-цзы.

Философию Лао-цзы мы можем назвать философией Дао, потому что это выработанное им понятие служит единственной исходной точкой его системы.

Китайское слово «Дао» означает: «путь», «повиновение», «слово», или «говорить» – в общеупотребительном языке; «истина» или то, что непременно должно быть так, а не иначе, – в философском смысле; оно же означает императивный долг, или то, что человек должен делать, как человек, – в этическом смысле.

Таким образом, одно уже филологическое объяснение, заимствованное из китайского толкового словаря Ко-ки, ясно показывает разнообразный смысл слова «Дао».

До времени философской деятельности Лао-цзы слово «Дао» (или, вернее, То или До) употреблялось только в двух смыслах: 1) дорога, или путь; 2) императивный долг человека. Наш философ впервые обозначил этим словом сверхчувственное существо и положил его в основание своей системы, где нет ни одной мысли, которая не была бы так или иначе связана с учением о Дао. Выработанное Лао-цзы метафизическое понятие Дао вполне самостоятельно и носит на себе, как видно будет из дальнейшего нашего изложения, индивидуальную его печать.

Из книги Введение в социальную философию: Учебник для вузов автора Кемеров Вячеслав Евгеньевич

§ 1. Социальная философия и философия истории Социальная философия конца XX в. могла бы претендовать на аристократическое происхождение: ее предком являлась классическая философия истории. Однако связь между ними разорвана. Их разделяет целая эпоха, в ходе которой были

Из книги Философия для аспирантов автора Кальной Игорь Иванович

1. ФИЛОСОФИЯ ПАТРИСТИКИ КАК ФИЛОСОФИЯ ТЕОЦЕНТРИЗМА Этапы средневековой философии: патристика и схоластика. Патристика апостольского периода (до середины II в.); апологетического периода (до IV в.) с заявкой на то, что истинная философия - это христианская религия; зрелого

Из книги Книга еврейских афоризмов автора Джин Нодар

5. ФИЛОСОФИЯ ГЕГЕЛЯ КАК ФИЛОСОФИЯ «ПАНРАЦИОНАЛИЗМА» Георг Гегель родился 27 августа 1770 года в семье крупного чиновника. Латинская школа в Штутгарте, теологическая семинария и университет в Тюбингене - ступени его богословского образования. От духовной карьеры Гегель

Из книги Ответы на вопросы Кандидатского минимума по философии, для аспирантов естественных факультетов автора Абдулгафаров Мади

244. ФИЛОСОФИЯ В философии нет плагиата.Гейне - К истории религии и философии в ГерманииУ нас возник суеверный предрассудок, будто нельзя быть философом, если пишешь хорошо.Гейне - К истории религии и философии в ГерманииФилософы в своей борьбе против религии разрушили

Из книги Я и мир объектов автора Бердяев Николай

11. Философия аль-Фараби. Философия Ю.Баласагуни. Его труд: «Благодатное знание» Абунасыр Мухаммед ибн Мухаммед Фараби (870–950) является одним из величайших мыслителей раннего Средневековья. Он многогранным ученым-энциклопедистом и одним из основоположников восточного

Из книги Что такое политическая философия: размышления и соображения автора Пятигорский Александр Моисеевич

27. Казахская философия: история и современность (Абай, Валиханов, Алтынсарин), истоки черты, традиции и новации. Профессиональная философия в Казахстане. (Рахматуллин -

Из книги Шпаргалки по философии автора Нюхтилин Виктор

1. Философия между религией и наукой. Борьба философии и религии. Философия и общество Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии, и притом с самых разнообразных сторон. Философия

Из книги Я познаю мир. Философия автора Цуканов Андрей Львович

ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 8 февраля 2006 года, РГГУ Есенинская аудиторияПЛАН ЛЕКЦИИ(0) Философия и философствование. Политика как специфический предмет нескольких научных и квазинаучных дисциплин (например, политологии). Политика как неспецифический предмет

Из книги Щит научной веры (сборник) автора Циолковский Константин Эдуардович

8. Немецкая классическая философия и ее главные проблемы. Философия Канта: понятие «вещи в себе» и трансцендентального знания. Антиномии чистого разума Немецкая классическая философия рассматривается в качестве самостоятельного этапа развития философии, потому что на

Из книги Сокровенный смысл жизни. Том 3 автора Ливрага Хорхе Анхель

15. Аналитическая философия ХХ столетия. Философская программа неопозитивизма и ее кризис. «Постпозитивизм» и философия науки Аналитическая философия (Мур, Рассел, Витгенштейн) сформировалась в XX веке и видела задачу философии не в синтезе научного знания, а в

Из книги Духовные сокровища. Философские очерки и эссе автора Рерих Николай Константинович

ГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ, ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ

Из книги автора

Философия Не менее интересные, а подчас и новаторские идеи Рерих высказывал и в других областях философского знания – в этике, эстетике, истории философии.Как известно, Елена и Николай Рерихи получили от своего духовного Учителя, Махатмы Мориа, новое философское учение

Лао Цзы основные идеи древнекитайского философа изложены в этой статье.

Лао Цзы основные идеи

Лао Цзы является основателем учения даосизма, первоначальное учение которого изложено в его книге под названием «Дао дэ цзин». Оно подразумевало два аспекта: философский и политический. В политическом аспекте доминировала идея о том, что чем меньше вмешивается правительство в жизнь общества и отдельно каждого человека, тем лучше. А вот главным аспектом философии Лао Цзы был философский аспект, который охватывает следующие идеи:

Философию жизни человека составляют идеи ян, инь и дао. Дао – это непостижимая, всеобъемлющая и непобедимая сила, благодаря которой движется и существует все в этом мире. Инь и ян – это естественные принципы жизни человека, при помощи которых он оперирует своей жизнью.
Причиной человеческих бед является Увэй — неактивная жизнь или бездеятельность.
Главной добродетелью является воздержание.
У государственной власти возникают трудности из-за того, что она прибегает к диктаторским методам и заставляет людей поступать противоестественно их воле.
Достичь успеха в жизни можно только в гармонии с дао. Тогда даже ядовитые и хищные звери не нанесут никакого вреда человеку.
Чтобы избежать краж, необходимо уничтожить любую ценность имущества.
Отсутствие брачных законов избавит человека от прелюбодеяния, сделает его смиренным, некорыстолюбивым и добродетельным.
Главные черты человека – искренность, смирение и доброта.
В системе идей Лао Цзы нет места Богу-Творцу, который воплощен в личность. Молиться и ждать ответа от него тоже не стоит. Только человек может спасти себя сам и решить свои проблемы.
Смерть является точно таким естественным явлением, как и рождение. Только в смерти человек живет в другой форме.
Необходимо отказаться от агрессии и уступка.

Надеемся, что из этой статьи Вы узнали, каковы основные идеи Лао Цзы.